Зачем мы говорим - Тревор Кокс

Джарвис Кокер и Адель очень умело играют на чувстве близости, которое им дает микрофон, но есть и те, кто, возможно, идет еще дальше. Таких звезд, как Мэрайя Кэри и Уитни Хьюстон, а также многих конкурсантов программ, подобных Pop Idol, обвиняли в том, что они «перестарались с душевностью» – использовали слишком много словесной гимнастики и чрезмерных эмоций. В некоторых случаях результат оказывался комическим. Например, интерпретацию национального гимна США в исполнении Кристины Агилеры на Супербоул в 2011 году стоит посмотреть онлайн. Как написал на сайте Huffington Post Джон Эскоу, «певцы, подобные Агилере, которые, несомненно, обладают замечательным вокальным инструментом, похоже, просто не знают, когда остановиться, и превращают каждую песню в олимпийское состязание, потому что они высасывают из нее душу. Как будто для того, чтобы доказать свою искренность, им нужно в каждом отдельном слове проявить все возможные его качества». Желание победить на телешоу талантов и стремление к тому, чтобы песня удерживала внимание слушателей в этом полном отвлекающих моментов мире, привели к чересчур утрированному исполнению, от которого, по моему мнению, просто устаешь. Но может быть, сейчас я напоминаю тех, кто жаловался на первых популярных певцов, и это знак, что я отстал от моды [37].

Когда мы говорим о том, как технологии изменили голос, важно не упустить из виду один аспект, меньше связанный с технологическими нововведениями, – влияние подражания. Появление огромных музыкальных библиотек, таких как Spotify, вынуждает начинающих певцов тоже изменять голос. Фанаты слушают кумиров снова и снова, чтобы подстроить собственные голоса под голос своего музыкального героя или героини.

Елена Дафферн из Йоркского университета, профессиональная певица и исследователь, проводит в своей лаборатории эксперименты с голосом. Когда мы беседовали о подражании, Елена отметила, что сегодня люди стараются скопировать записи, в которых на голоса уже наложены аудиоэффекты. «Как это повлияло на пение? – задает она риторический вопрос. – Когда ты молод и подпеваешь Бейонсе, то не ожидаешь, что сейчас продюсер наложит все эти эффекты, ты стараешься воспроизвести их сам». Но дело не только в эффектах: слушатель пытается воспроизвести пение, которое уже улучшено с помощью редактирования. Маловероятно, что певцы (если, конечно, они не прошли интенсивную подготовку) сразу же попадут в нужные частоты каждой ноты. Когда звукозапись выполнялась на воске, такие «недостатки» оставались в нем навеки, но цифровые технологии позволяют легко их устранить. Скорее всего, певец запишет вокал несколько раз, а потом звукорежиссер вырежет и склеит лучшие куски.

С помощью программного обеспечения сегодня можно исправить фальшивые ноты. Auto-Tune – это акустический аналог цифрового фоторедактора, позволяющего удалять изъяны и несовершенства со снимков. Эта программа используется популярными певцами любого статуса и способностей. Когда журналист прямо спросил об этом Робби Уильямса, тот ответил: «Сейчас все используют Auto-Tune. На вашем компьютере ведь есть программа для проверки орфографии? Вы ее используете? А почему? Разве вы не умеете писать правильно?» [38] Если прибегать к такому сравнению, можно подумать, что Auto-Tune – простой инструмент, который нужно использовать всем. Но как и в случае с улучшением фотографий, которое привело к неправильному восприятию собственного тела, Auto-Tune создает такие ожидания относительно точности тона, каких никогда раньше не было. Как сказал один хорошо осведомленный представитель музыкальной индустрии: «Все поют так, будто используют Auto-Tune, даже если они этого не делают» [39].

Музыкальная мимикрия распространяется далеко за пределы копирования обработанного человеческого голоса. Есть одна популярная вокальная техника, которая возникла исключительно из имитации машины. Битбоксинг появился как пародирование буханья, треска и грохота электронной драм-машины. Подобные выступления завораживают, так как артисты с поразительной точностью воссоздают звучание барабанов и тарелок. Некоторые даже добавляют песенную вокальную линию или другие инструменты. Возможно, битбоксинг имеет свое начало в хип-хопе, но он уже проник и в массовую культуру. Некоторые рассматривают битбоксинг как своего рода голосовой атлетизм, но лучшие мастера этого стиля, такие как SK Shlomo (Саймон Шломо Кан) и Bellatrix придают ему настоящую музыкальность.

Просматривая научную литературу по битбоксингу, я с удивлением обнаружил знакомое имя. Я знаю Дэна Стауэлла как специалиста, разрабатывающего компьютерные программы для идентификации пения птиц, но я и подумать не мог, что его докторская диссертация была посвящена битбоксингу. Когда я навестил Дэна в лондонском Университете королевы Марии, он продемонстрировал мне свое умение. Еще подростком он занимался экспериментальной музыкой и считал битбоксинг одним из способов создания необычных акустических тембров и текстур. Дэн объяснил возросшую за последние 10 лет популярность этого стиля: в интернете можно найти огромное количество видеоклипов, которые подробно объясняют, как добиться подобного эффекта. Когда в 1990-х сам Дэн учился этим приемам, он мог только копировать звукозаписи, и было непросто догадаться, как можно вокально воспроизвести некоторые эффекты.

Битбоксер использует голосовые техники, которые в норме не используются, когда человек, допустим, разговаривает по-английски. Но многие звуки битбоксинга можно обнаружить в речи за пределами западной культуры, например щелчки, которые встречаются в койсанских языках Африки. Сначала Дэн показал мне, как создать звук малого барабана. Для этого нужно скривить рот набок и втянуть воздух через зубы, что создаст звук, похожий на приглушенное чихание. Удивительно, но этот звук производится на вдохе. Я не могу назвать ни одного звука, который делается на вдохе, пожалуй, так происходит, только когда человек задыхается или глотает. Но есть языки, в которых такие звуки встречаются повсеместно, – например, исландцы часто говорят ja («да»), втягивая воздух в легкие.

В битбоксинге звук малого барабана – это взрывной звук. Обычный, произносимый с помощью голоса взрывной звук, например [п], начинается с нагнетания давления из легких при сомкнутых губах. Когда губы размыкаются, происходит быстрое освобождение воздуха, создающее толчок давления, в результате которого и появляется звук. Для копирования звука барабана Дэн делает нечто подобное, но в обратном порядке. Он использует язык, чтобы «запечатать» рот, и ослабляет диафрагму, чтобы уменьшить давление в легких. Когда он резко сдвигает язык вниз в задней части и по бокам рта, воздух быстро втягивается через получившееся маленькое отверстие сбоку и создает звук. Умение производить звуки на вдохе очень полезно, потому что в противном случае битбоксеру пришлось бы останавливаться, чтобы перехватить дыхание. Конечно, это уничтожило бы иллюзию звучания драм-машины [40].

Битбоксеры играют на том, как мозг воспринимает звуки, чтобы создать впечатление одновременной игры множества музыкальных инструментов. Музыканты называют это полифонией. Этот музыкальный трюк известен уже многие столетия, и в качестве примера обычно приводят произведения Баха для скрипки соло. В этих сочинениях скрипач время от времени перескакивает вперед и назад между высокими и низкими нотами. Если он играет хорошо, то слушатель не улавливает эти скачки, а слышит две мелодии, одну на высоких нотах, а другую на низких. Битбоксеры делают нечто похожее: они перескакивают между разными звуками барабана, а мозг слышит разные ритмические линии. Особенно сильное впечатление создается, когда битбоксер одновременно ведет барабаны и вокал. Известный пример – Rahzel, американский битбоксер, чей коронный номер – интерпретация песни If Your Mother Only Knew. В начале своего выступления он сообщает слушателям, что исполнит пять партий одновременно: «Я буду отбивать ритм, да, вести хор, басовую линию, петь и подпевать» [41].