Резиденция. Тайная жизнь Белого дома - Кейт Андерсен Брауэр

Дочь президента Джонсона Линда вспоминает, что ее отец «работал в две смены». Она говорит, что он «работал с раннего утра», затем в два-три дня или в другое возможное для себя время делал перерыв, шел в резиденцию и обедал (или полдничал, в зависимости от времени дня). После чего отправлялся в спальню, надевал пижаму и спал полчаса или час. А потом у него начиналась вторая смена».

Обслуживающий персонал подстроился под требования Джонсона. Люди работали посменно: швейцары, горничные, буфетчики и повара выходили к семи или восьми утра и работали до четырех-пяти пополудни, когда появлялась следующая группа, дежурившая до глубокой ночи или раннего утра.

Каждый вечер мичман военно-морского флота делал Джонсону массаж в его президентских покоях. В свое дежурство Пирс оставался в швейцарской до тех пор, пока мичман не спускался туда сообщить, что президент лег спать. После этого Пирс мог отправляться домой. Пирс вспоминал, что иногда Джонсон засыпал прямо на массажном столе, и тогда мичману приходилось делать паузу и дожидаться, пока президент проснется и можно будет закончить процедуру.

«Бывало, что мы уходили с работы и в три, и в четыре ночи, и даже в пять утра», – рассказывал Пирс без тени недовольства в голосе.

Джонсон был не единственным президентом, любившим засиживаться допоздна. Пирс вспоминал, что некоторые приемы у Кеннеди растягивались так глубоко за полночь, что он звонил жене и просил ее сказать старшему сыну, чтобы тот не начинал разносить утреннюю газету Washington Post без него. Он приезжал домой как раз вовремя, чтобы они смогли сделать это вместе на машине, и иногда это становилось единственной за день возможностью повидаться с сыном.

Объем работы, падавший на плечи швейцаров, изумлял даже высокопоставленных сотрудников Западного крыла. Бывший личный секретарь Обамы Кэти Джонсон была поражена оперативностью, с какой они организовали прием для сотрудников, работавших над историческими законами о здравоохранении, вечером того же дня, когда они были приняты.

«Мы не знали, пройдут ли эти законопроекты, вплоть до четырех дня, и, конечно же, список тех, кто принимал участие в работе над ними, оказался намного длиннее, чем ожидалось. И вот в половине пятого я звоню в резиденцию и говорю, что нам нужно организовать фуршет на сто человек к восьми вечера», – вспоминает она. Кэти была готова услышать, что это невозможно. «Они же отвечают: «Да не проблема, все сделаем!» В считаные часы они смогли устроить для сотрудников администрации запоминающуюся вечеринку с шампанским на Балконе Трумэна».

Тогда бывший пресс-секретарь Белого дома Рид Черлин первый и единственный раз оказался в жилых покоях резиденции. (Супруги Обама особенно щепетильны по части приватности, и на верхних этажах бывают только их самые близкие друзья, вроде Валери Джарретт[26]). Он называет это воспоминание «ярким впечатлением, поскольку мне было понятно, что больше я никогда туда не попаду».

За шампанским спичрайтер Адам Франкел попросил Реджи Лава показать ему Спальню Линкольна. К импровизированной экскурсии тут же захотели присоединиться и все остальные.

«Ладно, побродите», – сказал президент веселящейся компании.

Этого оказалось достаточно. «Все, от самых больших начальников вплоть до самой мелкой сошки, просто шатались по жилым помещениям второго этажа, радостно улыбаясь, – вспоминает Черлин. – Президент был в отличном настроении».

«То, что я вас, ребята, сюда запустил, сойдет мне с рук только потому, что Мишель в отъезде», – сказал им Обама. Стоя вместе с молодыми сотрудниками перед выставленным в Спальне Линкольна экземпляром Геттисбергской речи[27], президент говорил им, насколько его восхищает каллиграфический почерк Линкольна.

Обама, которого подчас называют чопорным, часто говорит о Белом доме с каким-то мальчишечьим восторгом. Вскоре после инаугурации Обамы Франкел привел к нему в Овальный кабинет нового спичрайтера.

– Первый раз здесь? – спросил Обама.

– Да, сэр, – ответил коллега Фрэнкела.

– Круто же, да?

* * *

Главный шеф-повар Уолтер Шайб сразу же говорит, что работа в Белом доме была для него честью и он благодарен за предоставленную возможность. В то же время он проводит параллель между ней и тюремным заключением.

«Каждый день ты работаешь для одних и тех же людей, и у тебя нет ни личной, ни семейной, ни общественной жизни. Мы называли такую работу «гибким графиком по-белодомовски» – ты волен выбирать, как именно распределить свои восемьдесят пять рабочих часов в неделю. Теряешь семью, теряешь самого себя, у тебя нет больше развлечений, а во многих отношениях ты еще и деградируешь как профессионал, поскольку изо дня в день работаешь на одну-единственную семью. Так что приходится изобретать все новые способы не закиснуть».

Многие из буфетчиков, с которыми я беседовала, разводились с женами отчасти из-за своей работы. Джеймс Рэмси утверждает, что был безумно рад своему разводу в 1995 году, хотя в результате потерял дом и машину. «Сейчас живу как заблагорассудится. Что хочу, то и делаю. И никто мне не указ. Очень мне нравится такая жизнь». Отсутствие ответственности перед другим человеком оказывается очень кстати при непредсказуемом графике работы. Когда проводились государственные обеды, Рэмси случалось уезжать из дома в пять-шесть утра и возвращаться лишь к двум часам ночи следующего дня.

Буфетчик Джеймс Холл (Нэнси Рейган прозвала его Здоровяком) начал работать в Белом доме в 1963 году и через девять лет развелся. Он работал техником в национальном архиве, а в резиденцию его вызывали помогать штатным буфетчикам в обслуживании официальных приемов и государственных обедов, когда рабочих рук явно не хватало. Иногда такой вызов приходил буквально в последний момент, к концу его обычного рабочего дня.

Холл ушел из жизни примерно в то же время, что и его друг Джеймс Рэмси. Незадолго до его кончины мы беседовали с ним в доме престарелых в Сьютленде, штат Мэриленд. Вторая комната его ухоженной чистой квартирки была своего рода музеем. Среди экспонатов были, в частности, благодарности от главного швейцара Рекса Скаутена за работу на торжественном приеме в честь военнопленных вьетнамской войны и за помощь на свадебном банкете Триши Никсон. Рядом с ними висело соболезнование от президента Клинтона в связи со смертью его отца в 1995 году.

Холл совершенно не огорчался по поводу своего развода и не сожалел о том, что работать в Белом доме приходилось за полночь. Он ностальгически вспоминал о том, как в эпоху Никсона официанты носили фрак с белым жилетом. «Нас заставили переодеться в черные жилеты – сказали, что мы выглядим шикарнее многих гостей».

Конечно, работа в Белом доме была угрозой браку далеко не всех его сотрудников. На самом деле случалось и так, что пары обретали друг друга, работая вместе в резиденции. В 1980 году, после долгого периода ухаживаний, главная экономка Кристин Кранс полюбила техника Роберта Лимерика. Они познакомились, когда Кранс снимала мерки с Лимерика для форменной одежды. Начальник Лимерика постоянно подшучивал над ним, пока, как вспоминает Кристин, «мы не решили, что наконец-то обрадуем его». Они поженились меньше чем через год.