Элеонора Августа - Борис Вячеславович Конофальский

насыпь сделайте, уклоном от бруствера, чтобы орудия после отката сами назад скатывались. Чтобы прислуга меньше уставала.

– Каков угол уклона? – спрашивал инженер.

– Двадцати градусов будет довольно.

В общем, все люди его были при деле, хоть и не видел генерал сам, что они делают, но был уверен в том, что делают они все как надо. Так как те, кто делать все правильно не умел, на войнах нечасто до седых висков доживали.

Волков объехал город по кругу и убедился, что Пруфф выбрал стену для устройства пролома верно. Генерал увидел, как саперы и артиллеристы, дружно помогая лошадям, уже тянут через реку полукартауну. На берег летят пепел и легкие угольки от горящих домов, лошади волнуются в реке, когда ветер доносит до них жар и дым, но возницы упрямо ведут их на другой берег, прямо в пожарище, а саперы укладывают на берег доски, чтобы колеса тяжеленных орудий не вязли в сыром речном берегу. Жаль, что сегодня орудия не успеют сделать по стене ни одного выстрела. Ну ничего, Пруфф и Шуберт дело свое знают, может, уже на рассвете спесивые горожане услышат раскаты рукотворного грома, от которого им станет не по себе.

Все шло по плану. По его плану. По его желанию.

Кавалер уже объехал весь город, пообедал, поговорил с Шубертом, а Максимилиана все не было. Генерал начал волноваться. Но, слава богу, тут прапорщик появился.

– Ну, чего же вы так долго?

– Ответа ждал, – отвечал молодой человек.

Кавалер отставил стакан, уставился на прапорщика.

– И что же они сказали?

– Сказали, что ландаман даст ответ утром.

– Ландаман? – переспросил генерал. – Так и сказали – «ландаман»?

– Так и сказал, там на воротах сержант какой-то был, я с ним говорил.

Волков задумался: «Ландаман. Значит, он в городе. Это хорошо. Даст ответ утром. Прекрасно. Значит, при удаче с ним самим дело иметь придется. Хотелось бы говорить с ним лично, а не с его помощниками. Было бы превосходно, если бы удалось вместо войны закончить тут все переговорами. Нужно начать с вопроса с пленными и попытаться прийти к миру».

Он понимал, что все это совсем не просто. Спесь горская, заносчивость не дадут горцам пойти на мир просто так, даже на хороших условиях станут они кичиться былыми своими победами, славными предками и прочими пустяками. Но у него были весьма веские аргументы. И один из них сейчас, несмотря на сумерки, как раз устанавливался на пригорке артиллеристами. Да, у него были аргументы. Теперь главное – вытащить ландамана на разговор.

Глава 23

Тем не менее в ответе горцев кавалеру послышался еще и скрытый смысл: мол, доживи до завтра, тогда и поговорим. Он велел всем частям войска, тем, которые разместились за рекой и с запада, и с севера, и тем, что перешли реку и встали у восточной стены, на ночь выставить крепкое охранение, а остальным ложиться спать сегодня в доспехах. Но больше всего он переживал за пушки. Уж никак не хотелось Волкову прозевать ночную вылазку из города и потерять орудия. Посему он велел себе пока шатер не ставить, а лег спать в телеге и сам от доспеха не разоблачался.

А ночью как раз и случилось то, чего он ожидал. Ближе к утру со склона горы послышалась пальба, секрет, что сторожил южные ворота из города, прислал к Брюнхвальду гонца: ворота открылись. Полковник тут же поднял людей и сам с ротой солдат и ротой стрелков пошел на гору. Волков же с оставшимися людьми стал ждать атаки у восточных ворот. Однако ничего не произошло. На горе слышалась пальба, но когда полковник Брюнхвальд вернулся, то сказал:

– Отворили ворота, там были люди с факелами, не иначе готовили вылазку, так их из секрета сразу заметили, стали стрелять, они в воротах потоптались да так и не решились выйти. Ворота заперли.

– Проверяли нас, значит, – резюмировал кавалер.

– Не иначе, – согласился полковник.

«Ну что ж, проверили вы нас, проверим и мы вас. Пока ответа я не услышу, прикажу начать».

Еще толком не рассвело, еще уставшие саперы засыпали землю в большие корзины, а пушкари таскали от реки ядра и складывали их в пирамиды возле пушек, а он уже был на позиции.

Хмурый невыспавшийся Пруфф что-то буркнул генералу в качестве приветствия.

– Готово все? – спросил генерал у артиллериста.

– Скоро. Жду, когда совсем посветлеет, чтобы узнать, куда они переставили пушки за ночь.

– Надобно начать пораньше. Стену-то уже видно.

– И к чему же это надобно? – бурчал капитан недовольно.

– Для дела, надобно для дела, – настоял Волков.

Пруфф с лицом недовольным, словно делая генералу одолжение, повернулся и крикнул:

– Шмит! Твой лаутшланг готов?

– Да, почти, господин полковник, – откликнулся немолодой уже артиллерист.

– Пальни-ка по стене. Видно тебе ее?

– Да, уже видно.

– Так пали, в верхнюю часть, как раз в середку стены бей. Генерал просит.

– Сделаю, – откликался канонир. – Сколько пороха класть?

– Не жалей, три совка положи.

– Три? – переспросил Шмит. И по тону его Волков понял, что это немало.

– Три, три! – уверенно прокричал капитан. – Бить так бить, а в стену авось не промахнешься.

– Не разорвет? – на всякий случай спросил канонир.

– Будем молить Бога, чтобы не разорвало, – отвечал ему командир. – Пушка вроде не старая.

И пошла у артиллеристов работа. Генерал, глядя на их сноровку, опять удивлялся, как быстро и слаженно все делают эти умелые люди. Вот уже и порох засыпан, чуть не половина большого ведра вышла, вот и пыж утрамбовали накрепко, вот и ядро запеленали в дерюгу, тоже запихнули в ствол. И все это весьма расторопно. А Шмит уже припал к стволу.

– Четыреста двадцать шагов, – сказал он, на миг оглянувшись на капитана.

– Именно, – согласился с ним Пруфф.

– Господа офицеры, отошли бы! – закричал канонир, беря у помощника дымящийся запал.

– Он прав, лучше нам отойти, – сказал Волкову капитан, – пороху и правда немало положено.

Они стали отходить от пушки подальше, а Волков притом думал, что надобно капитану сказать, чтобы порох-то поберег: его немного.

А канонир заорал что есть силы:

– От орудия вон все! – И перекрестился.

И прислуга орудийная, и саперы, которые еще доделывали свои дела, стали разбегаться.

И чуть погодя:

– Палю! – И еще одно крестное знамение – лишним не будет.

Пруфф тоже перекрестился, а другой рукой потянул генерала за себя. Не успел бы Волков сосчитать и до десяти, как бахнул выстрел – такой мощный и резкий, что уши у него заложило, хоть Волков и не рядом с орудием стоял. Стоял он