Все оттенки ночи. Страшные и мистические истории из переулков - Анна Александровна Сешт

Да и губы утратили лютую яркость и стали куда симпатичнее. И вообще ей теперь на вид было не двадцать с большим увесистым хвостиком, а едва ли восемнадцать.

– Почему тебе стало неприятно? – спросила она по инерции и, взглянув на него ойкнула. – Что с тобой?

– А что со мной? – он посмотрел на свои руки и расстроенно вздохнул.

Брутальная мускулатура таяла как прошлогодний снег в мае.

– Понятно. Видимо, то же, что и с тобой, – горько ухмыльнулся он.

Девушка пулей нырнула обратно в комнату, где у туалетного столика было зеркало.

– Черт! – раздалось из-да двери.

– Согласен. Я тут впервые себе нравился, – вздохнул он и поднялся.

– Я тоже! Всегда завидовала Мартише Адамс. Ее стилю, манерам и прочему. А тут вдруг стала на нее похожа, как и хотела.

– То есть тебя и не Мартиной зовут, да?

Девушка вышла к нему в холл.

– Да. Только не спрашивай настоящее имя.

– Ты его тоже не помнишь? – спросил он, глядя в ее умопомрачительные зеленые глаза.

– А ты… не Михаил, да?

Он кивнул:

– Придумал на ходу. Типа медведь – здоровый, сильный там и все такое.

– Тебе это имя совсем и не шло. Невелика потеря.

– Ты знаешь… из тебя тоже Мартина так себе. Теперь… ты гораздо лучше.

Она улыбнулась, и он с радостью обнаружил, что на ее щеках от улыбки, оказывается, появляются ямочки.

– Правда? – спросила она.

– Правда, – кивнул он и тоже улыбнулся в ответ.

– Знаешь… я тоже рада, что тебе не тридцать, как казалось вначале. А… сколько? Восемнадцать?

– Семнадцать, – вздохнул он.

– О… и мне тоже.

После некоторой паузы он спросил:

– А ты все это вот серьезно фантазировала? Машины, Мальдивы? Ты реально считаешь, что жить надо так?

– Я просто хотела тебя позлить. Ты меня так бесил с этой своей невестой! Невозможно просто. Вот я и придумала максимально мерзкий образ, – засмеялась она.

– А я честно говорил. Ну не про то, что невеста есть, а про то, какими хотел бы видеть наши отношения.

– Наши? – ухмыльнулась она.

Он густо покраснел.

– Ну не в том смысле. Наши с невестой. Которой нет. Ну гипотетически… – он замялся.

Она пристально смотрела на него.

– Хотя… почему нет? Может быть и наши, – он неожиданно смело взглянул ей в глаза.

Настала ее очередь смущаться.

Она отвернулась и посмотрела в витражное окно лестницы.

– Как ты думаешь, что все-таки с нами случилось?

Он вздохнул.

– Не знаю. Думаю, ты тоже мало о себе помнишь. Какие-то отрывки, как осколки.

– Как будто ускользающий сон, – подсказала она.

– Точно! Когда просыпаешься и остается только ощущение от сновидения. Что-то было крутое. Приятное, или наоборот. Пытаешься вспомнить, и только какие-то кусочки…

– Которые утекают песком между пальцев, – добавила она. – Я вот помню, что всегда хотела рисовать. А мне постоянно что-то мешало. Но вот что – не помню.

– Поэтому тут стоит мольберт?

– Наверное. А ты? О чем мечтал?

Он пожал плечами:

– Видимо, ни о чем конкретном, раз вспомнить не могу.

– Пойдем вниз. Посмотрим на ту комнату. Вдруг ассоциации будут? – предложила она.

Они спустились на первый этаж и подошли к кабинету На этот раз у мольберта появилась палитра с красками, но письменный стол был по-прежнему пуст.

– Знаешь… если подумать, то прожить с тобой тут, в этом доме, целую вечность уже не кажется плохой идеей, – сказал он, стоя к ней спиной, чтобы она не увидела, как он опять покраснел.

Он подошел к полкам.

– Я помню, что любил читать. Много читать. Проглатывал книги одну за другой. Мать ругалась, отнимала смартфон, где я не играл, как все нормальные дети, а читал. А потом находила меня с фонариком под одеялом с очередным томом.

– А я маму не помню. Наверное, это неправильно, но не помню вообще. И папу тоже. Только один осколок. Он настоял, чтобы я поехала в этот чертов лагерь и повез меня туда чуть ли не насильно. Я была очень зла. Но почему? И что за лагерь?

– Помню! – воскликнул он. – Я тоже ехал в лагерь. Только у меня все наоборот – родители были против, но я настоял. Поставил ультиматум, что откажусь поступать куда-либо, если не пустят. Они говорили, что октябрь, какой отдых, пропущу учебу, как потом экзамены… а я в итоге все равно поехал. Собрал демонстративно вещи и сел в автобус…

Они посмотрели друг на друга.

– Вот оно. Общее, – прошептала она.

– Хорош лагерь оказался, – растерянно тихо произнес он.

– Ты очнулся в автобусе…

– А ты в машине. В которой тебя вез отец, – добавил он.

Вспышка внезапно нахлынувшего воспоминания накрыла их обоих одновременно, и они вздрогнули.

– Авария, – прошептал он.

– Удар. Сначала машину закрутило, а потом что-то ударило сбоку. Там, где я сидела… – воскликнула она.

– Водитель автобуса что-то закричал. Потом удар, грохот. Невесомость и снова удар. Вода… вода со всех сторон… – завороженно произнес он.

Они замолчали, глядя друг на друга.

Неожиданно он взял ее за руки.

– Не бойся, – прошептал он, глядя на ее расширенные зрачки.

– Мы что, умерли? – растерянно спросила она. На ее глаза начали наворачиваться слезы.

– Не плачь. Не так уж нам сейчас и плохо. Но вообще похоже на то. Это… многое объясняет.

– Что? – автоматически спросила она, вытирая слезы ладонью.

– То, что мы тут уже кучу времени, а до сих пор не захотели есть. Смотри – есть кухня, но нет ни еды, ни воды. Эти монстры на улицах. Сегодня ночь Хеллоуина. Сама говорила. Только, похоже, мы часть этого самого праздника нежити.

– В смысле?

– Ну… как привидения. Вроде того, – он постарался улыбнуться.

– Мы что, в аду?

– Ты знаешь… этот дом для меня вовсе не выглядит адом. Особенно, когда ты рядом, – уверенно сказал он.

– А наверное, мы должны были встретиться… при жизни, – неожиданно мечтательно произнесла она. – Ехали-то в один и тот же лагерь.

– Тогда там я бы точно тебя заметил, – кивнул он.

– А я тебя. Обидно…

– Ну… мы в итоге все равно вместе, – он улыбнулся.

Она робко улыбнулась в ответ.

«Взуууммм», – раздалось из гостиной.

Они, продолжая держаться за руки, вошли в большой зал. Огромные врата медленно открывались, но что за ними находится, было сложно различить – настолько яркий свет бил с той стороны.

– Что там, как ты думаешь? – спросила она.

– То, что захотим. Этот дом, например. Две детских комнаты. Мальчик и девочка, да?

– И мы вместе? – спросила она.

– И мы вместе. Обязательно, – кивнул он. – Иначе зачем это все? – он обвел рукой вокруг.

– Тогда пойдем скорее? – улыбнулась она.

Он кивнул, и они вошли в