Однажды я встретила волка - Анна Клирик

class="p1">Лик поморщился. Конечно, волчатам с детства прививали уважение к старшим и учили, что к Рууману и Лику нужно обращаться именно так. Но к уважительному ' мой вождь ' он был не готов. Он еще не глава клана, не заслужил. Лик сел и дал знак Катару сделать то же самое.

— С сегодняшнего дня ты перестаешь меня так называть. Будешь звать просто по имени.

— Да, мой вождь…

— Начинать можно уже сейчас. Я возьму тебя в ученики и буду тренировать. Если хочешь получить хорошее место в стае, надо стать сильнее и давать отпор тем, кто пытается унизить тебя или загнать в угол. Вот этому я и буду тебя учить.

Катар застыл и долгое время молчал, переваривая услышанное

— А можно узнать… — он замялся, — почему вы решили меня учить?

— Меньше знаешь — крепче спишь, — фыркнул Лик. — Просто хочу держать тебя при себе, чтобы ты не наломал еще дров. С кем ты сейчас живешь?

— Ни с кем, мой во… то есть, я хотел сказать, что меня оставляют с нянями в яслях.

— Переберешься к нам в дом. Диисе я сам скажу. Еще вопросы есть?

Катар помотал головой. Теперь в его глазах вместо страха читалось восхищение, и Лик поймал себя на том, что доволен этим.

— Если нет, тогда вернемся к няням. У меня к ним назрел очень нехороший разговор.

Глава 20

Лик

Волк силен телом и духом, бесстрашен перед врагами, чуток и участлив к сородичам, но беззащитен лишь перед двумя — родной матерью и вождем клана.

Волколюдская поговорка

Х514 год, 18 день месяца Зреяния

Ранним утром восемнадцатого дня месяца Зреяния Лик давал урок Катару: волчонок должен был достать его морду зубами хоть раз, но пока что у него не получалось. Он прыгал вокруг Лика, заходя то с одной стороны, то с другой, прыгал с земли, с окружавших их пней, караулил в кустах, ожидая, когда его ' жертва ' расслабится. Лик и так был расслаблен и продолжал с легкостью уворачиваться от всех выпадов.

А потом ветер принес с юго-запада знакомый запах, и Лик застыл.

Зубы волчонка щелкнули Лика по носу, и тот радостно провозгласил:

— Достал!

— Возвращайся пока в поселение, — не глядя отозвался волк.

Всю радость Катара как рукой сняло.

— Что-то случилось?

— Случилось. Передай всем, что оте… что глава клана Рууман Острый Клык вернулся домой.

Катар мигом сделался серьезным.

— Передам.

И со всех ног помчался к ельнику.

Лик переступил с лапы на лапу и коротко вздохнул. Время, когда ему придется рассказать о том, что произошло с Митьяной, приблизилось вплотную. Впрочем, он уже знал, что ответит, даже если от новости отец придет в ярость.

Лик втянул носом воздух, прикрыл глаза и определил его местонахождение. И рысцой направился к нему.

Рууман Острый Клык, глава клана Лииш, возвращался со встречи кланов в сопровождении трех старших воинов. Держались они ровно, молчаливо: глава шел впереди, а они пристроились клином за ним. Лик вынырнул из тени деревьев и осторожно приблизился к отцу, почтительно склонив голову.

— Отец.

— Вижу, ты не в лучшем расположении духа, — вместо приветствия заметил Рууман.

Лик склонил голову еще ниже и поравнялся с отцом.

— От тебя не скроешь.

— Я знаю тебя как свои пять пальцев и всегда угадываю, когда ты выгораживешь Тайру, когда зол, а когда напуган. Что случилось в мое отсутствие? Я, конечно, могу спросить у Ирмара, но зная о ваши паршивых отношениях, подозреваю, что рассказы будут сильно различаться.

' Ты даже не догадываешься, насколько… ' — подумал Лик.

— Не здесь. Не при всех. Я хотел бы поговорить наедине.

Рууман скосил глаза и впервые за их встречу посмотрел на сына.

— У тебя есть секреты от клана?

— Мне нужен твой совет.

— Нечасто ты приходишь ко мне с такой просьбой. Хорошо. — Глава клана дал знак старшим воинам идти вперед без него. — Поговорим дома. Но для начала я узнаю, что произошло в лесу за мое отсутствие. Можешь составить мне компанию, если хочешь.

Лик кивнул и, приспустив хвост, потрусил следом за отцом.

* * *

Возвращение главы мгновенно призвало клан к порядку, и Лик мог только позавидовать отцовскому умению возглавлять и властвовать. Ирмар был следующим после Лика, кого Рууман встретил по возвращении. Именно он поведал ему все важные новости: вторжение Кира-Талун на плато, прогулка с деревенской знахаркой, очередная стычка на равнине, едва не закончившаяся гибелью волчонка. К первому глава отнесся равнодушно — такое случалось нередко и заканчивалось обычно динаково: вторженцев выдворяли обратно в горы. За попытку сблизиться с деревенскими он даже похвалил Лика, отчего волка затопила волна гордости за себя. А вот последняя новость Рууману не понравилась так, что он зарычал и потребовал лично привести ему няньку, которая присматривала в тот день за волчатами, и Катара.

Волчица приползла к главе практически на брюхе, поприветствовала вождя и осторожно поинтересовалась, зачем он ее вызвал — мол, три дня назад она уже получила взбучку от Лика и считала, что за свою промашку уже рассчиталась. Рууман быстро поставил ее на место и предупредил, что, если подобное повторится вновь, нянькой ей больше не быть. Волчица рассыпалась в извинениях и клятвах перед Всевидящей, что такого не повторится, и поспешила удалиться. Катар, который явился позже, склонился перед Рууманом, но в его глазах Лик прочел непонимание. Если няня еще помнила о своих ошибках, то прощенный Катар совершенно о них позабыл, и когда ему напомнили и хорошенько встряхнули за загривок, щенячий визг огласил все поселение. Выгораживать своего подопечного Лик не стал — не имел права.

До разговора по душам дело дошло лишь вечером, когда стало темнеть. Тайра увела отряд на вечерний обход, а Лик и Рууман вернулись домой. Пока Рууман отдыхал после долго пути и обхода земель, Лик разжигал очаг. Когда глава вошел в большую комнату, пламя уже ярко горело, разбрасывая по глиняным стенам огромные расплывчатые тени.

Поначалу разговор не клеился. Рууман стоял рядом с очагом, скрестив руки на груди, и в его пепельных глазах плясало пламя. Затем он, наконец, поинтересовался, что такое важное и тайное хотел рассказать ему Лик. У парня мгновенно пропало желание говорить, но, справившись со страхом и пересохшим горлом, он заговорил. И говорил долго.

С того момента, как он начал свой рассказ, Рууман не вымолвил ни слова. Лицо его застыло камнем. Лик сидел в углу, уставившись себе под ноги. Каждый мускул его тела напрягся в ожидании ответа отца.

— Знай: от этой новости я не в восторге, — наконец, сказал Рууман.

От его ледяного