Адвокатский калейдоскоп - Константин Евгеньевич Ривкин

и о том, что нас и наших подзащитных ограничили в сроках ознакомления с материалами огромного уголовного дела. Вот если бы судьи нам открыто сказали, что торопятся, или прокурор рассказал бы, что ему поставили задачу завершить процесс в такие-то сроки, — другой разговор. Хотя сейчас наблюдается какая-то малопонятная спешка, когда суд пытается выиграть время даже за счет урезания необходимых нам встреч с доверителями в следственном изоляторе, предназначенных для подготовки к судебным заседаниям.

— Когда Вы ожидаете вынесения приговора?

— Мы готовимся к выступлению подзащитных в суде, которое продлится 2–3 дня как минимум. Затем защита будет выступать в прениях сторон. Прения, в свою очередь, тоже займут 2–3 дня. Кроме того, гособвинитель Дмитрий Шохин может ходатайствовать о дополнении судебного следствия. В случае согласия суда на это также уйдет какое-то количество времени.

В связи с изложенным мы думаем, что приговор может быть вынесен уже в марте.

Подкаст «совещательная комната», посвященный 20-летию начала «дела ЮКОСа»

Ведущие — журналисты зоя светова и вера челищева. 2023 Год

В. Челищева: Всем привет! Это подкаст «Совещательная комната». Это мы, его ведущие: я — Вера Челищева.

З. Светова: И я — журналист Зоя Светова. Всем привет.

В. Челищева: Ровно 20 лет назад, в июне 2003 года началось так называемое «дело ЮКОСа» — события, связанные с уголовным преследованием владельцев и сотрудников одной из самых успешных на тот момент нефтяных компаний. Это дело, безусловно, оказало значительное влияние как на политическую жизнь и деловой климат в России, так и на наше отечественное правосудие. Во многом то, что мы сегодня имеем в наших судах, кажется, это последствия «дела ЮКОСа». Я перечислю лишь основные факты этого дела коротко. Из-за него в нашей стране закрепился известный термин «Басманное правосудие» — это когда судят предвзято, с обвинительным уклоном и фактически без доказательств. Сама компания Михаила Ходорковского(*)(он сегодня признан иностранным агентом) была уничтожена, а ее ключевые активы достались государственной компании «Роснефть». Одним из первых в июне 2003 года был арестован Алексей Пичугин по делу о якобы заказных убийствах, он сидит до сих пор. Затем в июле того же года, 2003-го, по обвинению уже в экономических преступлениях был арестован Платон Лебедев, а в октябре — сам Ходорковский(*). И государственная машина завертелась, под каток попали, то есть были арестованы и потом отправлены в колонии, свыше двух десятков сотрудников компании. Один из сотрудников, Василий Алексанян, скончался после двух с половиной лет в российском СИЗО, уже на свободе, но вскоре после освобождения. Еще один рядовой сотрудник, находясь под следствием, покончил жизнь самоубийством. Сегодня наш гость адвокат Константин Ривкин, который работал защитником на двух главных процессах по «делу ЮКОСа» в России, он представлял интересы Платона Лебедева как на первом процессе в Мещанском суде, где слушалось дело об уходе от налогов, так и на втором процессе в Хамовническом суде, более скандальном процессе, где рассматривалось обвинение в краже всей нефти ЮКОСа.

Константин Евгеньевич, здравствуйте. Первый вопрос как к практикующему адвокату с многолетним стажем, специализирующемуся главным образом на экономических делах. Скажите, какие нарушения, допущенные в «деле ЮКОСа», как на стадии предварительного следствия, так и на стадии суда, какие новеллы, а по сути незаконные практики, которые силовики обкатали на «деле ЮКОСа», в дальнейшем получили широкое распространение и стали применяться повсеместно к другим обвиняемым по экономическим статьям?

— Арсенал был достаточно богатым, сложно это систематизировать. В свое время мы его обобщали и сообщали нашим вышестоящим судебным инстанциям, Европейскому суду по правам человека. Что-то из нами сказанного услышали, что-то нет. Если говорить о квинтэссенции, то мне бросилось в глаза, что в «деле ЮКОСа» проявилась вопиющая правовая вседозволенность, когда для следователей не было никаких юридических препятствий и они вытворяли (я, пожалуй, другое слово здесь не подберу) все, что им заблагорассудится, невзирая не только на нормы закона, но и на элементарный здравый смысл. И тот же подход затем демонстрировали как судьи, кто рассматривал дела Ходорковского(*) и Лебедева по 1-й инстанции — это был сначала Мещанский районный суд города Москвы, а потом Хамовнический, — так и вышестоящие судебные инстанции.

Я хочу для иллюстрации привести очень демонстративный пример, для понимания сути которого не нужно знать вопросов нефтедобычи, финансов и всего прочего. Когда дело поступило в Мещанский суд, защита перед этим была ограничена в сроках ознакомления с собранными следствием материалами, хотя дело Лебедева насчитывало 163 тома, а дело Ходорковского(*) — 227. Поэтому наши подзащитные не знали всего, что находится в этом огромном по объему делу. В один из первых дней в суде Лебедев подозвал меня к себе и попросил обратить внимание, что в обвинительном заключении на определенной странице записано, что кроме всего прочего, вина Лебедева подтверждается неким служебным письмом с его подписью. Но сам он ко времени, которым датировано письмо, в этой организации уже не работал и его подписать поэтому не мог. По этой причине он попросил меня проверить, что на самом деле находится в уголовном деле в указанном в обвинительном заключении месте. Я открываю уголовное дело и вижу, что в письме фамилия Лебедева там вообще не названа, указан совершенно другой человек. Стало понятно, что как минимум это ошибка, а как максимум — злоупотребление следователей, кто таким образом увеличивали сущность и считали, что это доказательство.

На ближайшем судебном заседании я встаю и, не очень стесняясь в выражениях, говорю — уважаемый суд, обратите внимание, каким образом формируется обвинение: дается ссылка на письмо, якобы подписанное Лебедевым, а на самом деле письмо есть, а подписи Лебедева там нет. Суд меня внимательное выслушал, дело доходит до прений, встает прокурор и в числе прочего говорит: а вина Лебедева доказывается письмом за его подписью. Я изумился и, выступая, употребляя почти нецензурные слова, сказал, что я думаю о таком прокуроре, который говорит очевидную глупость, фальсифицирует доказательства. Каково же было наше изумление, когда при оглашении обвинительного приговора все услышали включенную в него ту же фразу: вина Лебедева подтверждается его подписью под письмом от такой-то даты, находящимся в уголовном деле!

Но если вы думаете, что данная эпопея этим же и закончилась, то вы