Адвокатский калейдоскоп - Константин Евгеньевич Ривкин

работали по первым делам), пришло ко мне в офис уведомление, которое я зачитываю: уведомляю вас о том, что 10.02.2023 предварительное следствие по уголовному делу № 18/41-03, по которому вы представляете интересы — и здесь указана фамилия одного из моих подзащитных, — продлено заместителем председателя Следственного комитета РФ до 02.09.2023, а всего до 266 месяцев (!!).

Я взял калькулятор, разделил на 12 месяцев, и получилось, что это дело расследуется уже 22 года и его собираются продлевать и далее. К сожалению, я не могу прокомментировать, что они там такого расследуют, потому что меня давно по этому делу в Следственный комитет не приглашали. Фигуранты «дела ЮКОСа» либо давно уже отбыли наказание, либо находятся за пределами Российской Федерации. По моим наблюдениям, данное дело как чемодан без ручки — и нести тяжело, и бросить жалко, поскольку благодаря ему целый ряд следователей поднялся в должностях, некоторые стали генералами, получают неплохую заработную плату. А в деятельности одной из самых крупных в стране нефтяных компаний всегда можно найти в чем покопаться и придумывать все новые подозрения или обвинения.

В. Челищева: Что лично Вас больше всего поразило в «деле ЮКОСа», и как адвоката и как человека?

— В ходе работы по этому делу мне однажды пришел в голову и стал порой использоваться термин «процессуальный цинизм» как характеристика деятельности правоохранительных органов и судов.

Как человека меня поразила невероятная стойкость обоих наших подзащитных — как Михаила Ходорковского(*), так и Платона Лебедева. Их мужеству можно только позавидовать, и это что-то невероятное. Они несгибаемые. Помните, как у Маяковского: гвозди бы делать из этих людей.

И еще одно наблюдение, отличающее данное дело. Нефтяная компания ЮКОС была огромной организацией по числу работавших в ней людей разных специальностей и управленческого уровня. Значительная их часть была допрошена в ходе проводившегося следствия, нередко в весьма жесткой манере (вспоминаю случай, когда из протокола допроса было видно, что один из свидетелей в весьма активной, если не сказать агрессивной, манере допрашивался в больнице, когда находился на излечении). Так вот. Даже те, кому грозила или уже наступала по воле следствия уголовная ответственность, не кривили душой, не шли на поводу у обвинения и рассказывали под протокол, а потом и на суде, как на самом деле работали механизмы нефтяной компании и ее дочерних предприятий, донося до следователей очевидную мысль — об отсутствии какого-либо криминала, искусственно выдуманного в целях отъема процветающей и прибыльной структуры. Практически предателей среди них никого не было. Они стояли за истину, за правду, за своих руководителей, что для меня было приятным потрясением.

З. Светова: И у меня последний вопрос: а что потеряло правосудие после «дела ЮКОСа»?

— На эту тему можно говорить много и долго, но если выделить основное, я бы сказал так: упал авторитет отечественного права в глазах российского и мирового юридического сообщества; опустилась практически до нуля вера наших предпринимателей, что обращение в суд принесет пользу и восстановит справедливость.

В. Челищева: Вы по итогам второго процесса написализамечательнуюкнигу «Ходорковский(*), Лебедев, далее везде. Записки адвоката о деле ЮКОСа, и не только о нем». Это целая библиотека для предпринимателей и юристов, а также для людей неравнодушных. Скажите, как пришла мысль, что об этом надо писать, рассказать как все было, какие происходили безобразия?

— Я рад слышать, что вам книга понравилась. Немного «надувая щеки», могу сказать, что и сейчас некоторые адвокаты говорят мне, что, прочитав некоторые разделы книги, они что-то взяли себе на вооружение. То есть я не зря потратил время. На самом деле не мне пришла в голову такая мысль написать книгу. Когда закончился второй процессе по «делу ЮКОСа», и в России, и за границей на различных встречах ко мне поступали вопросы: не хочу ли я описать увиденное? И поскольку после восьми лет работы по этому огромному делу у меня наступила пауза, я уединился на даче и решил потрудиться над собранными материалами. Самой большой проблемой была систематизация весьма объемной фактуры и документов, а также собственных мыслей, наблюдений, выводов.

Получилось то, что получилось, и, как мне кажется, вроде как неплохо.

Если на вас едет бульдозер

Адвокат Константин Ривкин о том, как не ошибиться с выбором защитника

Все время после ДТП, связанного с актером Михаилом Ефремовым, мы наблюдали в режиме прямого эфира судебную драму, одним из главных героев которой был адвокат Ефремова Эльман Пашаев. Его линия защиты, по мнению многих, навредила не только обвиняемому, но и потерпевшим. Часто ли адвокаты вредят? Как выбрать адвоката и не ошибиться, что будет, если перестать ему платить, как защитник строит отношения с семьей обвиняемого и что такое «идеальная жена подсудимого»?

Об этом говорим с одним из самых известных российских адвокатов — Константином Ривкиным. Он участвовал в обоих процессах по «делу ЮКО-Са», представлял интересы экс-министра обороны России Анатолия Сердюкова, защищал активы ряда российских и иностранных компаний. Кроме того, Константин Евгеньевич являлся членом квалификационной комиссии Адвокатской палаты Москвы.

— Недавно Эльмана Пашаева лишили статуса адвоката. Как человек, долгое время принимавший решения в квалификационной комиссии, что Вы думаете про все это дело?

— Есть общее адвокатское правило, которого я стараюсь жестко придерживаться: адвокат не имеет права комментировать чужие дела. К сожалению, в связи с Ефремовым, Пашаевым, Добровинским оно было нарушено, в том числе нашими мэтрами и руководителями, за что я их заочно упрекаю: «Коллеги, вы уж либо отменяйте это правило, либо не уподобляйтесь тем, кого сами же критикуете».

Я четыре года был членом квалификационной комиссии, а сейчас являюсь членом Совета Адвокатской палаты. Тема дисциплинарной практики для меня понятна, но давайте обсуждать ее безотносительно ситуации с Ефремовым и Пашаевым.

ЕМУ ПЛАТЯТ 3 КОПЕЙКИ В ДЕНЬ — ОН И РАБОТАЕТ НА 3 КОПЕЙКИ

— Хорошо, давайте безотносительно. Были ли когда-либо за время работы в квалификационной комиссии случаи, чтобы адвокат «топил» подзащитного?

— Мне кажется, что любой адвокат искренне верит в то, что помогает своему клиенту. Другое дело, что он