Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал - Олег Владимирович Русаковский

поляков и не предполагал перемену судьбы, так и всех присутствовавших при этом советников. Ведь этот народ ныне совсем ни во что не ставил и совершенно презирал поляков, так что они не могли вообразить, чтобы поляки были столь дерзки и решились появиться на их границе. В этот раз, однако, они перенесли все это молча и спросили далее, уполномочен ли посланник передать что-либо на словах. Тот ответил, что данное ему поручение станет ясным после прочтения королевского письма. После этого ему дали знак выйти. Думному дворянину Нащокину и канцлеру Посольских дел Алмазу тотчас же приказали вести с ним дальнейшие переговоры и разузнать, к чему устремлены намерения польского короля. Король объявил в своем письме, что он, благодаря милостивому заступничеству Всевышнего, достаточно силен для того, чтобы не только отомстить и возместить причиненные ему поношение и оскорбления, разорение страны и людей, доверенных ему Богом, и неслыханное пролитие невинной крови, но и отплатить русскому государству сторицей за все причиненные несправедливости. Он, однако, как христианский государь, намерен предоставить все произошедшее справедливому приговору и отмщению Господа, приняв добрую склонность Его Царского Величества к миру. Он пожелал поэтому объявить через этого своего посланника свою склонность к справедливому христианскому миру таким образом, чтобы это не причинило ущерба и неудобств его стране и людям и не уронило его королевское достоинство. Также он желал осведомиться и узнать о дальнейших намерениях Его Царского Величества, о чем его посланник далее сообщит и даст разъяснения. Король просил выслушать этого посланника и принять его слова на веру.

В тот же день думный дворянин Нащокин и канцлер Алмаз явились для переговоров с польским посланником в Посольском приказе. Объявив о многих обстоятельствах, посланник сообщил, что он уполномочен Его Королевским Величеством и всей Польской республикой вести переговоры таким образом, чтобы русские комиссары в трехнедельный срок явились в Севск, имея с собой совершенные полномочия для заключения достойного мира, так как Его Королевское Величество и Польская республика уже поставили назначенных комиссаров при войске. Там обе стороны смогут через своих посланников договориться в дальнейшем о времени и удобном месте для переговоров.

Английскому послу его пристав сообщил, что король и Польская республика прислали этого своего посланника, умоляя ради Бога о мире. Господин посол, однако, не желал ничего знать об этом деле, полагая, что тот послан сообщить ему с прежней грубоватой хвастливостью о чем-то, не имеющем значения в будущем.

29 февраля вновь пригласили на переговоры посла английского короля. Во-первых, его укоряли в том, что в латинской грамоте, которую он передал, он не удостоил Его Царское Величество подобающим тому титулом, поскольку вместо «пресветлейшего» и «вельможнейшего» того написали в ней лишь «светлейшим» и «превосходнейшим». Затем вновь попытались выведать предложение, которое он должен был передать. Посол же отвечал, что он удостоил Его Царское Величество совершенно употребительного титула, если же им таковой не нравится, то им следует знать, что его король и государь повелел ему обращаться к Его Царскому Величеству с оказанием той же чести и уважения, что и к нему самому, его королю и государю. В соответствии с этим он не желает отказываться от того, чтобы в дальнейшем писать этот титул, как пожелает, им же надлежит равным образом показывать со своей стороны добрые намерения по отношению к Его Королевскому Величеству и Английскому королевству, возобновив и утвердив существовавшую издавна свободную торговлю в соответствии со старыми привилегиями. Он явился теперь выслушать решение Его Царского Величества по этому пункту в соответствии с согласием, которое дали на предыдущих переговорах, пообещав доставить требования посла Его Царскому Величеству и передать ему подробный ответ. В противном случае он полагал бесполезным являться более на переговоры. Русские объявили, что у Его Царского Величества совершенно нет ни повода, ни причины отказываться от столь значимого дохода в пользу беспошлинной торговли. Ведь во время последнего посольства, которое Его Царское Величество отправил в Англию, английские купцы отказали Его Царскому Величеству в денежном займе на нынешнюю войну, а Его Королевское Величество не поспособствовал набору обещанных трех тысяч человек[374]. На это посол отвечал: «Хотя Его Королевское Величество и позволил резиденту Его Царского Величества нанять в Англии три тысячи человек, но лишь на средства Его Царского Величества, а не на свои. Английские купцы же, потерявшие в прошедшей войне все свои средства, не могли предоставить столь большую сумму денег, которую требовал великий посол Его Царского Величества. К тому же никто не согласится покупать за деньги то, что перед Богом принадлежит ему по праву». В тот же день думный дворянин Нащокин и канцлер Алмаз имели переговоры с польским посланником и порешили, что великим комиссарам Его Царского Величества, ближнему боярину и наместнику астраханскому князю Никите Ивановичу Одоевскому со товарищи, надлежит явиться 25 марта в Новгород-Северский и оттуда договориться с поляками о встрече.

2 марта объявили по всему государству о том, что надлежит быть готовыми к походу.

3 марта изменили прежнюю договоренность, заключенную с поляками, и порешили, что русским великим комиссарам надлежит явиться в Севск 30 марта.

4-го того же месяца вновь изменили это и заключили, что явятся 10 апреля в Новгороде-Северском.

5-го того же месяца, поскольку это не понравилось русским, твердо заключили, что русским комиссарам надлежит явиться 10 апреля в Брянск. Оттуда они должны вести переговоры о времени и месте встречи. Эту договоренность записали и скрепили клятвой польский посланник и дьяк по имени Ефим Юрьев.

8 марта одного из числа великих комиссаров, а именно думного дворянина Нащокина, отправили в Брянск вместе с дьяком Федором Михайловым, чтобы оттуда договориться с поляками относительно времени и места переговоров, прежде чем прибудут прочие.

В тот же день с границы пришло известие, которое полагали совершенно надежным, что польский король умер, а его войска следом за тем разделились и каждый обратился в бегство туда, куда полагал наиболее удобным. Русским генералам приказали преследовать бегущего врага всеми возможными способами, начатую же поездку на съезд, о котором договорились, отложили.

23 марта, после того как пришло совершенно надежное известие о том, что польский король еще жив и пребывает при литовском войске в Могилеве в добром здравии, отправили писаря Петра Долгова с письмом от русских великих комиссаров к польским комиссарам. Тех убеждали явиться между Могилевом и Смоленском и вести переговоры о месте и времени съезда с их коллегой, думным дворянином Нащокиным, заключив предварительные договоренности. Они же намеревались меж тем прибыть так скоро, как только позволит предстоящий тяжелый путь. Думному дворянину Нащокину приказали отправляться из Брянска в Смоленск.

27 марта к посланнику господину Венцлавскому прибыл гонец от Его Величества короля Польского, по имени Самуил Богданович, с приказом направить доверенные ему переговоры к тому, чтобы съезд состоялся.

28-го того же месяца польский посланник вновь был в Посольском приказе на переговорах с думным дворянином Григорием Борисовичем Нащокиным и канцлером Алмазом. Заключили, что русские великие комиссары явятся 20 апреля в Смоленск, а польским великим комиссарам надлежит пребывать неподалеку.

30-го того же месяца поляк вновь был на переговорах. От него требовали, чтобы переговоры, в соответствии с его предшествующим мнением, состоялись в Новгороде-Северском, в окрестностях которого надлежало бы 1 мая явиться великим комиссарам обеих сторон. Это, однако, устроили лишь для того, чтобы испытать этого поляка и, если он будет нетверд в своих прежних словах, иметь повод и причину для упреков польскому народу в его несправедливости и лживых начинаниях, а также возможность приостановить устроенные переговоры и продолжать войну, поскольку враг начал колебаться, а наши войска пребывали в готовности. Посланник, однако, не только остался при своем прошлом мнении, но и объявил, что Его Королевское Величество воистину не приказывал ему ничего иного, кроме как устроить съезд на определенных местах в окрестностях Севска, он же согласился на встречу для переговоров под Смоленском вследствие желания Его Царского Величества. Русские же были теперь высокомернее, чем восемь дней назад, и объявили посланнику весьма язвительно, что им, полякам, совершенно невозможно доверять, ведь прошлой осенью во Львове они обещали думному дворянину Нащокину как можно скорее устроить съезд и не начинать войны до тех пор, пока он не будет завершен. Вопреки всему этому сам король лично выступил со всеми своими силами, поскольку после того, как было дано это обещание, царские войска разошлись, не ожидая нападения, и силой прошел через владения подданных Его Царского Величества – казаков, вторгся в конце концов вплоть до русской границы и позволил своим отрядам, не встречавшим никакого сопротивления, разорять государство далеко внутри границ. Когда же Его Царское Величество поднялся на ноги,