Танкист Мордора - Павел Мочалов

– Но вы все же бежали? – рассказ Анариона развивался в лучших традициях приключенческих романов, и Серега был глубоко заинтригован.

– Какое там, просто ушел. Воткнул топор в дерево, сказал старшему в бригаде: «Да пошли вы, все!» – и ушел в лес.

– А охрана? – удивился Серега.

– Какая охрана будет сидеть в мангровых зарослях? Был старший в бригаде, была норма по деревьям. Не выполнишь норму, не получишь еды, а главное – пресной воды. Старший меня и держать не стал, доложил потом, что я умер, вот и все. А я в самом деле шел умирать, чувствовал, что уже на грани, просто противно было загнуться в этом гниющем болоте, стать его частью. Такая вот блажь бывшего интеллигента. Добрел по воде до твердого берега, упал в кусты и потерял сознание.

– И вас подобрали дикари, которые на самом деле оказались благородными воинами, а вовсе не людоедами. Они вас вылечили, а вы научили их всему, что знали? – попытался забежать вперед Попов.

– Как вы еще молоды, Сергей Владимирович, – усмехнулся Анарион, – меня действительно подобрали, но дикари были самыми настоящими дикарями, по сравнению с которыми наши снаги – образец культуры и цивилизованности. Человеческое мясо они считали деликатесом, а учиться ничему не хотели, да и не могли, все их время занимала борьба за существование.

– Но вас же не съели?

– Не съели, но это чистая случайность. У них в тот самый момент было мясо, и меня они подобрали, как пищевой резерв на черный день. Ну, чтобы мяско не протухло раньше времени и могло перемещаться в пространстве, почти насильно накормили меня какой-то страшно горькой и жгучей дрянью. Они сами ее постоянно жевали, жаль, что я так и не узнал, листья каких растений входили в рецептуру. Взбодрило меня так, что я с ними почти неделю скитался по бесконечному лесу и о смерти на какое-то время забыл и думать. Они ведь даже постоянных поселений не имели, Сергей Владимирович, бродили по джунглям в поисках пищи, останавливаясь на ночь каждый раз в новом месте. Мне везло, племя постоянно находило что-то съестное, и меня не только не съели, но даже удавалось подбирать кое-какие объедки. А потом мы попали в руки «охотников за головами» из Кханда.

– А головы им зачем? – не понял Серега.

– Ну, это фигуральное выражение. Им были нужны рабы, есть такой милый бизнес на дальнем юге. Поэтому стариков и детей перебили, а всех в возрасте от десяти до сорока погнали гуртом на север. Вот так постепенно за полтора года, переходя из рук в руки, я сначала попал в Кханд, потом в Харад и уже оттуда – в Мордор. И знаете, несмотря на все трудности этого перемещения, я окреп морально и физически. Парадокс, но харадские рабовладельцы обращались со мной лучше, чем соотечественники на «родной» каторге.

– Да не так уж удивительно, – поскреб затылок Попов, – на каторге из вас выкачивали все силы, чтобы использовать и выбросить. А работорговцам надо показать товар лицом. Я теперь другое не понимаю, как вы стали инженером Мордора? Вас заставили?

– Нет, Сергей Владимирович, – грустно усмехнулся Анарион, – не заставили. Просто Мордор оказался местом, где людей оценивают по способностям, независимо от места рождения и цвета кожи. Нас в Лугбурзе сразу опросили, кто каким ремеслом или искусством владеет. Отделили бывших воинов, пахарей и каменщиков, кузнецов и плотников, музыкантов и поэтов. Всех разбросали по категориям и, как я понимаю, всех проверили по заявленному мастерству. Мне, как инженеру, устроили настоящий экзамен, не хуже, чем в университете: геометрия, алгебра, теоретическая механика, сопротивление материалов и так далее. Комиссией принимали, представляете? Ну, мой диплом с отличием был настоящий, не притянутый за уши, как у некоторых. Потом была беседа с самим Властелином Мордора. Подробная и откровенная.

– Это я могу себе представить, – закряхтел Серега, – сам с ним беседовал.

– Да, он был предельно откровенен, – опустил глаза инженер. – Разложил по косточкам мою прошлую жизнь со всеми мотивами и проблемами, без сочувствия, конечно, но и без насмешки. Описал перспективы службы Мордору.

– Пыточной пугал?

– Нет, Сергей Владимирович, зачем? Я согласился служить ему и делу Мордора гораздо раньше, чем он перешел к угрозам, и с тех пор обещания не нарушал. За что меня в подвал?

– А Этель?

– А что Этель? – прищурился Анарион.

– Помогая Этель, вы не нарушаете клятву Мордору?

– Я поклялся служить Мордору как военный инженер. Я не обещал выдавать на смерть несчастную девчонку только за то, что она любит свою родину. Так же, как я люблю свою.

– После всего, что было?

– А что было? – переспросил Анарион. – Я люблю Нуменор, я так и сказал Властелину. Есть родина, Сергей Владимирович, ее горы, поля и леса, ее море и небо. Есть город, на улицах которого мне знаком каждый камень и каждое дерево. А есть государство Нуменор, есть государь Нуменора, есть его закон. С моей точки зрения, это разные понятия, хотя многие в Нуменоре считают, что это одно и то же. Вот у вас, Сергей Владимирович, были моменты в прошлой жизни, о которых не хочется вспоминать?

– Были, конечно, – неохотно согласился Попов.

– И тем не менее вы охотно вернулись бы в родной город, не так ли?

– Да ну вас, господин инженер, – махнул рукой Серега, отворачиваясь к зашторенному окну и пытаясь преодолеть спазм в горле.

Домой хотелось отчаянно, хотелось все шесть месяцев, проведенных в училище. Почти каждый тайком вычеркивал даты в самодельных календариках, считая дни до зимнего отпуска. И чем меньше оставалось до заветной даты 1 февраля, тем чаще разговоры в курилках, караулках и на самоподготовке крутились вокруг одной-единственной темы. Отпуск! Что это было за слово! За ним было все: свободное движение по улицам без песни и строевого шага, сон до полудня и бодрствование до трех ночи. Отсутствие зарядки, выравнивания полос на одеялах и ежедневной уборки. Курение на ходу и руки в карманах гражданской куртки. Домашние пирожки и всеохватная мамина забота. Для кого-то – уже и водка с пивом, а для кого-то – и ласка любимой девушки. И конечно – школьный вечер встречи выпускников, вторая суббота февраля, экватор отпуска, первая встреча после выпускного. Сколько же было планов! Почти на каждый день с первого по четырнадцатое. Между Серегой и отпуском всего и оставалось-то: двенадцать дней, два зачета, один караул внутренний и один гарнизонный, да еще это вождение, будь оно неладно. Кто вообще додумался поставить практическое вождение танка посреди сессии? А потом эта фиолетовая вспышка… И прощайте все планы и надежды. Совсем, навсегда.

Анарион молчал, качая ногой, думал о своем доме. Ему туда тоже никогда не попасть. И Этель тоже не рассчитывала когда-нибудь увидеть родные места. Увидела. Лучше, наверное, и не видеть, чем вот так посмотреть.

– Вы правы, Анарион, – Серега справился с собой, – нам с вами уже не помочь. Давайте поможем хотя бы ей.

– Уже помогаем, – отозвался инженер, – и сейчас лучшая помощь – просто сидеть и ждать. Пойду орчару крикну, хоть в карты перекинемся, а то ностальгия нас совсем заест.