Танкист Мордора - Павел Мочалов

Потом была белая машина с мигалкой, злой, уставший врач в мятом халате, неподвижная бабушка на носилках, суетящиеся добровольные помощники и просто зеваки. До Сереги никому не было дела. Шарик в этой суматохе он упустил, мороженое растаяло и стекло между пальцев на газон. Двери «неотложки» захлопнулись, машина рванула с места и исчезла за поворотом. Кучка зевак рассыпалась, втягиваясь в водовороты толпы, и мимо него вновь потекла бесконечная людская река, страшная в своем однообразии и равнодушии. Ужас одиночества среди огромной толпы людей Серега запомнил на всю жизнь, и вот сейчас знакомое ощущение толкнуло в грудь. Одинокий человек в толпе орков – не людей и нелюдей. Чужих. Хотя вот если взять Гудрона, то какой же он чужой? Он похлеще свой, чем многие из людей, однозначно. Или вот…

– Господин! – Огромный торс орка закрыл часть звездного неба. Ну точно как тогда на демонстрации – мощная фигура милиционера, закрывшая солнце: «Мальчик! Ты потерялся?»

– Долго жить будешь, Гудрон-батыр. Только о тебе подумал.

– Я искал вас, господин. В такой толпе телохранитель нужнее всего. Затопчут, уруки косолапые, и разбирайся потом – по неосторожности или по злому умыслу.

– Бхургуш у вас большой специалист по добыванию истины, – хмыкнул Попов.

– Не поминайте вы эту тварь косоглазую всуе, – скривился Гудрон, – дался он вам.

– А ты за что его так не любишь? – поинтересовался Серега. Из толпы благодаря орку они уже выбрались. На месте дымящейся могилы вырос пологий песчаный холмик. Снаги сворачивали палатки и шатры, грузили телеги. Гвардия Мордора перестраивалась в темноте в походную колонну, и Попов с Гудроном торопились к платформе.

– За что его любить? – буркнул орк. – Он же не женщина.

– Ну, не любить, так уважать хотя бы. Он же с вашими врагами борется. Выполняет грязную работу. Строит, так сказать, новый мир. Как умеет, так и строит.

Гудрон от возмущения запыхтел, как маленький паровоз:

– Он борется?! Это мы боремся! Я, вы, Анарион, Энамир и даже вонючка Зирган. Бьемся в открытую лицом к лицу, с оружием в руках. Теряем товарищей, смыкаем ряды и бьемся дальше. Победа или смерть – вот наш выбор! А мучить безоружных и беспомощных – это удел слабых, трусливых засранцев, – махнул лапой орк.

– Гудрон-батыр, когда ваш, ладно, наш Повелитель, предложил мне стрелять в безоружных связанных пленных, я тоже ему сказал о неэтичности такого поступка. А он предложил их развязать и выдать оружие, после чего оставить со мной наедине.

– Все равно, – упрямо мотнул головой Гудрон, – может быть, я плохо понимаю замыслы Повелителя, может быть. Но меня никто не убедит, что терзать пленных врагов в подвале почетнее, чем убивать их в открытом бою. Или вы не согласны?

– Я-то как раз согласен. Повелитель думает иначе.

– Замыслы Повелителя скрыты. Никто не знает, что он думает на самом деле. Да и не наше дело – лезть в высокие материи, голова целее будет.

– Нет, не могу я тебя понять, Гудрон-батыр, – покачал головой Серега, – то ты правильный такой и благонадежный, а то спасаешь эльфийских девчонок.

– Спасаю, – отрезал орк, – но именно поэтому я правильный. И кстати, не шумите, Мелькора ради, когда в домик зайдете. Мы там эту спасенную на верхнем ярусе замаскировали.

– Когда успели? – закашлялся от неожиданности Серега.

– Анарион подсуетился, пока церемония шла. Нуменорцы на наши традиции чихать хотели, для них это дремучее суеверие. Но в данном случае их нигилизм этот вечный пригодился. Пока все у могилы были, он вернулся, ее из танка вытащил и в домик перевел. Из домика ноги сделать проще будет, чем из машины.

Сам Анарион прохаживался вдоль платформы, покрикивая на подмастерьев и похлопывая прутиком по сапогу. Тролли уже впряглись в постромки и угрюмо топтались на месте, ожидая команды. Возле правого переднего колеса платформы Зирган распекал кого-то из своих, подкрепляя для убедительности слова оплеухами. Голова разгильдяя моталась от зиргановых стараний из стороны в сторону, он пытался что-то блеять в ответ, но этим лишь распалял начальника. Гудрон заинтересовался этой экзекуцией, а к Сереге шагнул инженер, подхватывая под локоть:

– Платформа готова, господин капитан, благоволите посмотреть, – это громко – на публику, а вполголоса, обходя платформу – уже другое:

– Поговорите с ней, Сергей Владимирович, странная она какая-то, и я бы не стал эту странность списывать только на боевой стресс. Эльфийский бальзам любой срыв купирует, хотя бы на время, уж поверьте. А ее трясет как в лихорадке, хотя температуры нет и фляжка почти пустая. Посмотрите сами, я бы ее в таком состоянии никуда не отпустил.

В домике царил полумрак, и навстречу Сереге никто конечно не кинулся. Он снял сапоги, бросил куртку на нижнюю кровать и вскарабкался наверх. Этель едва угадывалась в углу кровати, свернувшаяся, как всегда, почти в клубок и закрытая плотным шерстяным одеялом. Серега придвинулся ближе и аккуратно обнял ее за плечи. Тело девушки сотрясала крупная дрожь, даже зубы постукивали. Кисти рук глубоко засунуты в подмышки, колени почти у подбородка. Молчит. Не зная, с чего начинать разговор, да и начинать ли вообще, Попов начал гладить чуть влажные волосы. Этель задрожала еще сильнее и чуть слышно, со всхлипом попросила:

– Не трогайте меня, господин, я не достойна вашей заботы.

Серега решил это заявление проигнорировать, продолжая гладить не только волосы, но и плечи, и через некоторое время почувствовал, как разжимается где-то в глубине девичьего тела туго сжатая, почти звенящая сталью пружина. Но она все еще пыталась вырваться:

– Вы ничего не знаете, я пыталась вас убить. Несколько раз пыталась. Чужими руками, но пыталась.

– Я знаю, – так же тихо, одними губами, на ухо ответил Попов, – ты сразу нашла своих?

– Эльфы, – дрожь постепенно уходила, – они меня сразу поймали, как только я от стоянки отошла. Они шли за нами. За вами.

– Поймали? – удивился Серега, не забывая гладить ее волосы.

– Они думали, я – орк. Мелкий снага, отбившийся от войска. – Попов почувствовал, как она улыбнулась. Чуть-чуть краешками губ, но все же.

Снаружи пропел рог, заголосили что-то орки, платформа качнулась и поплыла в пространстве.

– Удивились, когда поняли, с кем имеют дело?

– Конечно. И если бы не эльфийская кровь, и не поверили бы. Лучше бы не поверили. – Серега как раз проводил ладонью по лицу и почувствовал, как мгновенно намокли закрытые пушистые ресницы.

– Ну, ты что, не надо, – он попытался остановить слезы, – все же хорошо сейчас. Ты жива, это главное. Не плачь, пожалуйста.

– Есть вещи, которые хуже смерти, Сережа. Ты и сам это прекрасно знаешь.

– Ты о городе? О поражении? – не понял Серега.

– Я о плане Повелителя, – неожиданно твердо сказала Этель, – о коварном, ужасном плане, в котором я стала разменной пешкой.