Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

class="p1">Звук стих – длинный меч вошел в голову тигра на семь цуней, безукоризненно точно загнав зверя обратно в клинок.

Как бы ни исполняли пьесу «Герой спасает красавицу», она всегда будет хороша и никогда не устареет.

Небосвод затянула густая тень, со всех сторон дул свирепый ветер, словно пытавшийся содрать с присутствовавших на казни кожу. Раненый тигр тяжело дышал внутри клинка. После того как небеса переменили цвет, с громким скрипом распахнулись некогда закрытые врата храма-дворца Разветвления дорог.

Черные крылья отбрасывали тонкую и едва заметную тень на террасу Духовного гребня. На террасе с самым холодным и отчужденным выражением на лице стоял молодой Верховный жрец. Еще не успев сложить за спиной крылья, он заслонил собой дрожащую Цзюйно и посмотрел вдаль, на помост для наблюдения за казнью, где сидел повелитель неразлучников. Голос жреца звучал ясно и сдержанно:

– Этот подданный изучил свод законов о наказании преступных деяний и наткнулся на раздел о казни священным клинком. В нем было сказано, что, если после извлечения клинка приговоренный смог запечатать тигра до того, как его душа рассеялась, это означало, что небеса проявили милосердие и независимо от того, насколько серьезное преступление совершил оступившийся, он заслужил помилование. Мудрость повелителя не знает границ. Не ведаю, можем ли мы применить то же решение к наказанию принцессы Цзюйно?

Герой-спаситель не был безрассуден. Он не только проявил ум и отвагу – он знал, когда наступать, а когда отступать. Повелитель неразлучников кивнул с холодным выражением лица. Законы в своде установили предки, и все присутствующие свидетели были членами клана. Разумеется, правитель не мог отказаться от соблюдения закона при своих драгоценных чиновниках.

Однако двукрылый белолобый тигр всегда славился упорством. Стоит лишь извлечь клинок – и заключенный внутри зверь ни за что не сдастся, пока не выпьет достаточно крови приговоренного. Хотя предки неразлучников установили условия для помилования и было немало тех, кто пытался их выполнить, вот уже сколько тысяч лет никто в самом деле не смог вывернуться из-под острых клыков белолобого тигра, растущих у него в два ряда. Хотя острый меч героя смог оттеснить его, тигр вовсе не смирился с поражением. Это был лишь вопрос нескольких мгновений, прежде чем он восстановит силу и снова вырвется из клинка.

Сумеет ли отважный и умный герой все же спасти красавицу, зависело от его удачи.

Свистел ледяной ветер. Взмахом длинного рукава жрец в сюаньи призвал меч обратно. Белолобый тигр снова выбрался из клинка. Цзюйно, поставленная в безысходное поражение, не могла пошевелиться. Сидевший на троне повелитель неразлучников молча погладил бороду. Напротив, те, кто пришел наблюдать за казнью, возбужденно смотрели на разворачивающееся перед ними представление.

Бой молодого мужчины и тигра затягивался. Свет меча обжигал холодом, крылья били по воздуху. Трудно было различить, кто сражается лучше, а кто хуже: каждый уже получил ранения. Выдался действительно блестящий и интересный бой. Однако белолобый тигр был порожден вредоносной ци, которая всего лишь приняла форму тигра. Его ранения вовсе не были такими серьезными, как казалось. По сравнению с ним жрецу приходилось гораздо хуже, хотя каждый свой удар он проводил по-прежнему очень достойно. Воистину, Шэнь Е не опозорил дворец Разветвления дорог.

Аланьжэ откинулась на спинку стула и сказала наставнику:

– Ему приходится не только биться с этим белолобым чудовищем, но и искать способ его запечатать. Шэнь Е нелегко сражаться так в одиночку.

Су Мое покрутил в руках чашку и улыбнулся.

– Не то чтобы не было способа. Белолобый тигр кровожаден. Если Цзюйно захочет сама напоить его половиной своей крови, Шэнь Е сможет запечатать его духовной силой, и тогда, возможно, у них появится шанс выжить. Но поскольку Цзюйно беременна, будет трудно сохранить ей жизнь, если она потеряет половину крови.

Он чуть рассеянно постучал по чашке.

– Вы с Цзюйно – дочери одной матери, у вас схожая кровь. Но если ты ее жалеешь и хочешь ей помочь, лучше тебе этого не делать. Во-первых, оскорбишь и расстроишь отца. Во-вторых, тот досточтимый жрец на террасе всегда избегал тебя из-за того, что ты выросла в змеиной яме. Боюсь, как бы он не отказался принимать твою милость.

Аланьжэ покивала, улыбаясь, а потом до нее будто дошло.

– О? Значит, так я расстрою отца? Тем более нельзя упустить этот шанс.

Прежде чем Су Мое протянул руку, чтобы ее остановить, стремительно раскрылись белоснежные крылья, и в мгновение ока девушка оказалась на затянутой облаками террасе Духовного гребня. Су Мое так и замер на месте. Когда он пришел в себя, единственное, чего ему хотелось, – это убиться о тофу.

* * *

Аланьжэ любила носить красное, и даже в этот несчастливый день она тоже была в красном. Однако от рождения ее отличала несколько холодная красота. Кто-то другой в красном выглядел празднично, на ней же красный будто нарочно обнажал ее одиночество. Но даже если так, красный всегда бросался в глаза. Едва Аланьжэ, всплеснув крыльями, взлетела, даже жрец, безостановочно сражавшийся с белолобым тигром, отвлекся на нее.

В соответствии с сюжетами пьес мира смертных, в такой опасный момент летящая красавица и крылатый герой должны были взглянуть друг на друга с нежностью, с обещанием вечной любви, которая отныне, даже взойди они на небеса или спустись под землю, переплела бы их судьбы. Увы, эта пьеса разворачивалась не так, как обычно. Пока молодой герой смотрел на красавицу, она вложила стрелу в лук, не сводя взгляда глубоких, как вода, глаз с взбешенного зверя. Две стрелы понеслись вперед, словно подхваченные стремительным потоком, и, пробившись сквозь яростный вихрь, вонзились прямо в глаза белолобого тигра. Зверь взревел от боли, начав атаковать без разбора. Однако этого тигра оружие бы не убило. Этим выстрелом Аланьжэ пыталась выиграть для них немного времени на поиск выхода.

Ветер резал глаза, тигр оглушительно ревел, а молодая девушка парила в нескольких чи над землей. Она склонила голову и, посмотрев на жреца в сюаньи, подлетела ближе.

– Она предала тебя, а ты все равно хочешь ее спасти?

Молодой мужчина, будто рожденный с печатью надменности на лице, слегка нахмурился.

– Она моя нареченная и младшая сестра, с которой я вырос. Пусть даже она оступилась, пока есть хоть малейший проблеск надежды, как я могу бросить ее на произвол судьбы?

Девушка на миг опешила. Потом в ее глазах засветилась улыбка.

– Хорошо сказано. – Она понизила голос: – А ты помнишь? Хотя я и не росла вместе с тобой, как Цзюйно, я тоже твоя сестра. В детстве ты сказал, что я грязная.