Разговоры с таксистами о жизни и устройстве Вселенной - Чарльз Кокелл

того, чтобы получать кислород из воды, на Марсе углекислый газ из атмосферы можно напрямую расщеплять в химических реакциях с выделением кислорода. Возможно, каждый сможет иметь собственную машину для расщепления углекислого газа, что освободит общество от потенциальной угрозы тирании. Но постойте: такие машины все равно нужно производить, распространять и регулярно обслуживать. Жители Марса по-прежнему будут находиться во власти производителей воздуха.

Еда и вода также станут рычагами давления и власти в космосе. Вырастить хотя бы один стебель пшеницы на Луне отнюдь не простая задача. Во-первых, мы должны оградить пространство конструкцией, напоминающей теплицу, которая обеспечит атмосферу. Поскольку на Луне нет своей атмосферы и она подвержена воздействию космического вакуума, эта конструкция должна быть способна выдерживать давление, чтобы мы могли наполнить ее воздухом в таком объеме, которого хватит для роста растений. Также нам необходимо регулировать температуру в теплице. Под ярким солнечным светом поверхность Луны нагревается до температуры более 100°C; во время полярной ночи, которая повторяется каждые две недели, температура поверхности опускается ниже –150°C. При таких экстремальных перепадах наши семена умрут, не успев прорасти.

Сама почва не так плоха. Состоящая из вулканической базальтовой породы, она содержит множество питательных веществ. На Земле вулканические территории являются одними из самых плодородных. Но есть загвоздка: лунная порода лишена азота, который необходим растениям для жизни. Кроме того, почва была измельчена до состояния истертого сухого материала. Этот дефицит можно компенсировать за счет значительных затрат на удобрения, возможно с помощью добавок из отходов жизнедеятельности человека. Затем надо обильно полить наши семена и только что проклюнувшиеся побеги. Мы уже знаем, насколько это сложно.

Опять-таки на Марсе эта задача чуть легче. Повсеместное присутствие подземного льда упрощает получение воды, и растения в герметичном пространстве должны процветать за счет атмосферы, богатой углекислым газом, являющимся для них живительным дыханием. Они могут фотосинтезировать углекислый газ, превращая его атомы углерода в сахара и новую биомассу, чтобы обеспечить вечно голодных людей. Однако не стоит обманываться, задача все еще сложная. Ультрафиолетовый свет, источаемый Солнцем на Марс, не защищенный озоновым слоем, может сжечь растение в тысячу раз быстрее, чем на Земле. Наши теплицы должны быть сделаны из стекла, которое естественным образом блокирует вредное ультрафиолетовое излучение, или устойчивого к этому излучению пластика. Конечно, оба эти материала нелегко изготовить в космосе. Все это я говорю к тому, что для того, чтобы порезать элементарный салатик, потребуются значительные человеческие усилия в самых разных областях.

Подобные усилия можно приложить. Ни одна из упомянутых технологий не выходит за рамки наших возможностей. Не все они существуют, но теоретически мы могли бы разработать все необходимые инструменты, химикаты и материалы. Наибольший вызов представляет собой образование общества, способного к взаимозависимости, без которой мы не сможем обеспечить себе даже самые элементарные условия для жизни. В системе жизнеобеспечения на Луне и Марсе так много проблемных точек. Так много возможностей для человека или для организации захватить ресурсы для существования всего населения.

Именно потому, что так много будет поставлено на карту, в случае если какая-либо система жизнеобеспечения окажется под угрозой, внеземное общество, вероятно, будет характеризироваться интенсивной слежкой и строгим командованием. Никакому инакомыслию или даже безобидным причудам не место там, где один винтик может привести к катастрофе. Конечно, на Земле есть свои опасности, но в сравнении с этим они ничто. В космосе неверное давление в жилище или неаккуратное обслуживание шлюза могут мгновенно привести к массовой гибели людей. В таких условиях властям легко оправдать жесткий контроль. Лучше перебдеть, чем недобдеть – и горе инопланетным поселенцам, которые подвергают сомнению приказы тех, кто лучше знает, рискуя бесчисленными жизнями. Будет легко убедить население следить за собственными соседями, ведь сама окружающая среда выступит главным врагом, против которого необходимо сплотиться. Все должны принять участие в этой борьбе, если хотят выжить. Несогласие – путь к смерти.

В таком обществе индивидуальная свобода действий, вероятно, уступит место молчаливому согласию с властями, потому что у людей не будет иного выбора, кроме как подчиниться тем, кому поручено поддерживать жизнь населения. Такие обстоятельства резко противоречат политическому либерализму, который рассматривает автономию как основу хорошей жизни и открытого общества, – идеям, продвигаемым такими политическими философами, как Джон Локк и Джон Стюарт Милль. Однако оказывается, что автономия сильно зависит от контекста. На Земле, где еда и вода доступны в изобилии и нет никаких ограничений на воздух, которым мы дышим, возможности для независимости найти относительно легко. Там, где эти потребности могут быть удовлетворены только в случае многоступенчатого сотрудничества с другими, личная свобода воли не может не уменьшиться.

Поскольку свобода во внеземной среде естественным образом ограничена, дверь авторитаризму широко открыта. В распоряжении у управляющих поселениями будет много иждивенцев, готовых выполнять их приказы, что приведет к расцвету тирании. Кто может помешать им добиться от своих подопечных верности и даже раболепия? Более того, деспоту не понадобятся паспортные ограничения или физические барьеры, такие как стены и заборы, потому что идти просто некуда – нет изолированного леса или пещеры, где сопротивление могло бы собраться и спрятаться. Для побега же потребуется космический корабль, который не так-то просто найти, не говоря уж о том, что мы можем смело предположить, что власти будут контролировать этот вид транспорта.

Пока мы ехали по центру Эдинбурга – оживленному месту, полному людей и витрин, – я снова обратился к своему водителю:

– Вам не кажется, что провести, допустим, всю жизнь в маленькой компании людей на космической станции было бы весьма тяжело? – спросил я.

На данном этапе должно быть очевидно, что я вовсе не пессимист по поводу космоса. Я полетел бы на Марс по щелчку пальцев. Но я считаю важным иметь четкое понимание, на что подписываешься. Носил ли водитель розовые очки или допускал возможность того, что побег может обернуться чем-то совершенно иным?

Но мой водитель легко взял надо мной реванш.

– Да-да, конечно, – кивнул он. – Но зависеть от людей, нуждаться в других может быть и неплохо. Возникнет дух товарищества, общая связь. Настоящее ощущение общей цели, – предположил он.

И я думаю, он совершенно прав. Стараясь использовать ресурсы своего поселения, чтобы противостоять смертоносной космической среде, поселенцы ощутят коллективную свободу, рожденную общими усилиями, общим делом и, возможно, общей властью, представленной группой людей.

Хотя либеральные философы, которые способствовали созданию представлений о свободе как сфере деятельности ничем не ограниченной личности, довольно скептически относились к этому коллективному виду свободы, в древности в него верили. Древнегреческий город-государство, полис, не определялся нашими современными представлениями об индивидуализме, сосредоточенными на осуществлении личной свободы, несмотря на ее потенциальную опасность для общества в целом. Скорее в полисе