Обратный отсчет: Равнина - Токацин

«Эти образцы там, похоже, очень нужны,» — рёбра Гедимина стянуло невидимым холодным обручем. «Очень интересны… Других разумных существ Равнины там тоже изучают? И зачем это нужно?»

— Скажи «Торию», чтобы не трогал местных, — он придвинулся к Маккензи, нависая над ним, будто от этого скользкого сармата что-то зависело. — Они не земляне. Мы с ними не воюем. И это не зверьки, чтоб держать их в вольерах!

Кенен цокнул языком.

— А ты всё такой же, Джед. Готов заступаться за всех подряд. Даже за неизвестную форму жизни. Успокойся! Если бы нужны были живые образцы для содержания в вольерах, их давно привезли бы куда надо. Без твоего ведома и — тем более — участия. Нет, всё-таки надо тебе подлечить голову. Непременно скажу «Торию». Айзек, ты всё запомнил, что касалось ритуала? Запиши, пока сидишь на декомпрессии. Одного Джеда не отпускай — разволнуется и всё запорет!

«Да чтоб вам всем…» — Гедимин тяжело вздохнул и сел на каменную «табуретку». Голову ощутимо раздувало изнутри. «Надо всё это обдумать. И холодной воды бы. Попросить Калига…»

— Ну вот и отлично, — услышал он довольный голос Маккензи, и чья-то рука похлопала его по наплечнику. — Хорошо выспись, Джед. К утру голове станет легче. Идём, Айс. Так ты думаешь — мне лучше за руль не садиться?

Их голоса затихли вдалеке. Гедимин поднялся, тяжело опираясь о стену, достал флягу, повертел в руках и убрал под броню. «Этого не хватит. Что реактор плевком охлаждать. Ещё и „Торий“… ну да, как он тут мимо пройдёт? Исследователь… биолог, мать моя пробирка… Не нравится мне всё это. Реактор нравится, а остальное — нет.»

…Ночь всё ещё тянулась. Гедимин знал, что до нового дня ещё пять земных часов, а до первого света — и того больше, но, выглянув из шлюза в черноту над Элидгеном, всё равно шёпотом помянул уран и торий. Айзек сочувственно хмыкнул.

— Жрецы ждут от тебя письменного послания?

Гедимин мигнул.

— Д-да… — он неуверенно кивнул, с трудом вспоминая, кто и чего хотел от него вчера. Холодная вода, вылитая на голову, не помогла — череп охладился, а до мозга не дошло.

— Да ты заходи, — Айзек легонько толкнул его в сторону внутреннего шлюза. — Здесь сядем и спокойно всё напишем. А отправим уже снаружи. Есть под рукой что-нибудь горючее?

Гедимин оглянулся на купол, подсвеченный красным фонарём. Следов ядерного взрыва вокруг не было, купол не бликовал, — реактор, оставленный под присмотром Гварзы, похоже, не пострадал. «Закончим с этим бредом, и я пойду на пост,» — думал он, заходя в лабораторию. «Посмотрю на омикрон-излучение. От этого обычно в голове проясняется.»

— В день Огня, после второго рассвета, — еле слышно проговаривал Айзек, выводя на обрезке какой-то мутной плёнки размашистые значки — сверху вниз, справа налево. — Держащие Пламя в руках Дим-мин и Айсиек готовы прийти в Шакху… М-да, местный официальный стиль я знаю нетвёрдо… обойти весь город, не пропустив ни мастерской, ни жилища, чтобы каждый мог выйти… Ага. Вроде всё. Маршрут, встреча и сопровождающие… Да, кейек. Напишу про кейек. Про асбест писать?

Гедимин сердито сощурился.

— Лучше напиши про образцы для «Тория»… Им, наверное, больно будет срезать часть гривы. Пиши про обычную шерсть — с него хватит.

Айзек хмыкнул.

— Хорошо, что он тебя не слышит. Ладно, пишу… Всё. Далеко там у тебя местная ворвань? Долго она может гореть?

…Предбанник был сплошь занавешен нижней одеждой, — комбинезоны, видимо, уже высохли, и их увезли. Гедимин протиснулся вдоль стены, глядя на однотипные жёлтые штаны, рубахи и носки. Пористого гзеша теперь хватало на всех — сармат не нашёл ни одного предмета из рыхлой местной ткани. «Альгот работает. Снабжает базу одеждой,» — он невесело ухмыльнулся. «А я так и не придумал, чем расщеплять растительное сырьё. Зато стал жрецом. Так что мне на стенах-то рисовать? И чем?..»

— Закрой дверь, — распорядился Айзек, прикрывая стиральные приспособления защитным полем и деловито оглядываясь по сторонам. — Ага, вот здесь положим. Будет искрить — пусть искрит, лишь бы горело. Готов?

Осколки костей, шкурки и шелуха, пропитанные ворванью, вспыхнули от первой искры — и тут же зачадили. Столб дыма упёрся в потолок и расплёлся на отдельные потоки, утекая в вентиляцию. Гедимин сквозь тёмный щиток смотрел на изжелта-зелёное пламя. Такого оттенка он ещё не видел.

— Двадцать пять, двадцать шесть… — шёпотом считал Айзек, отмеряя секунды. На счёте «тридцать три» пламя шевельнулось.

Гедимин уже видел, как из огня высовывается когтистая рука, но вздрогнул, как в первый раз. Айзек, коротко сказав что-то по-джагульски, сунул под лапу туго свёрнутое письмо. Пальцы сжались. Рука даже не втянулась в огонь — просто растаяла. Дым стал гуще.

— Гасить? — Гедимин кивнул на чадящий костёр. «Зря притащили это в душевую. Надо было на улице, под куполом. Стены ещё отмывать…»

— Погоди, — остановил его Айзек, пристально глядя в огонь. — Подождём ответа.

— Да они там спят, наверное, — пробормотал Гедимин, покосившись на часы. В памяти всплывали все его попытки официальной переписки.

— По крайней мере, одному не спится, — Айзек сдержанно хмыкнул. — Заодно выясним, насколько им это важ… Ага!

Из огня высунулась рука. На ладони лежал плоский кусок сыроватой глины. Она дымилась, твердея на глазах, но сквозь пар были отчётливо видны выдавленные значки.

— Tza! — Айзек, бегло просмотрев короткие надписи с двух сторон, вскинул кулак к потолку. Гедимин, озадаченно глядя на него, пропустил момент, когда исчезла огненная рука. Костёр из костей и шкурок уже угасал — и чадил так, что огня было не видно.

— Послезавтра пойдём, — Айзек повернулся к Гедимину. — Нас встретят и проводят. Надеются, что новое Пламя будет благосклонно к Шакхе. Ты определился со словесной формулой и символом? Завтра нам надо будет потренироваться.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, глядя на дымящиеся угли. «Чем только ни приходится заниматься!»

— Вот и хорошо, — кивнул Айзек. —