Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Это… Пламя… силой Пламени? — неуверенно пробормотал он, растопыренными пальцами касаясь груди Айзека. Тот одобрительно хмыкнул.

— Во имя Пламени. Так лучше звучит, — поправил он. — Под тёмным щитком можешь щуриться, сколько влезет. Никто не увидит. А потом и смущаться перестанешь. Ещё раз!

…Холодная вода помогла не сразу — щёки, уши и затылок «горели» прямо под струёй, будто их нефтью облили. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак». «Да, тут только под тёмным щитком. Без него никак. Почему от меня вечно хотят какого-то бреда? Вот стекло выдувать я бы их научил. Увлажнитель для асбестового цеха. А весь этот жреческий балаган…»

…Светящаяся масса пузырилась под защитным полем. Вепуат вертел рэссеновую трубку в руках и с опаской следил за расплавом. Гедимин соединял камни, подтачивая неровные кромки. Плавильная камера получалась небольшая — на полкилограмма загрузки. «Странная технология. Кислород не нужен, зато надо ворошить кейек. А состояние расплава проверять на глаз.»

— Ничего себе оно распузырилось, — пробормотал Вепуат, заглядывая под защитное поле. — Вот с чего оно такое мутное в тех бусинах… Оно и в литейной станции себя так же ведёт?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Литейная есть литейная. У нас тут другие способы… — он взял со стола разрезанный надвое круглый гриб и сунул его в расплав. Внутри зашипело, защитное поле заволокло паром. Вепуат ошалело мигнул.

— Куджаглу туда зачем⁈

— Надо, — отозвался Гедимин, пристально глядя на светлеющий расплав. Газ выходил бурно, стеклянная лепёшка клокотала, но с каждой секундой пузырьков внутри неё оставалось всё меньше. «Ну вот, заготовка есть. Теперь часть выдавим, а часть оставим так…»

Стеклянная «лапша» повисла между поддонами. Гедимин срезал почти все полосы, оставив одну, и оглянулся на Вепуата.

— Попробуй накрутить её на палку. Вот так, виток на виток…

— Криво, — пожаловался Вепуат, вертя палку то в одну сторону, то в другую. Гедимин, запоздало вспомнив о проблемах с однонаправленным вращением, про себя помянул спаривание «макак». «Вот сколько на ровном месте затыков из-за всякой ерунды!»

— Повози по краю поддона, — вслух сказал он. — Ничего, что криво. Раскаталось? Теперь сжимай с нижнего края. Всё, стряхивай.

— М-да, — протянул Вепуат, глядя на перекошенное стеклянное колечко, остывающее в поддоне. — Тут нужен навык.

— Нормальная бусина, — отозвался Гедимин. — По местным меркам — вполне годная. Остынет — станет прозрачной…

— На кольцо она больше похожа, — пробормотал Вепуат, разглядывая нагревшийся конец трубки. — Кольцо или круглая подвеска… Ладно, покажу Скогнам — может, понравится. Слушай, а отливать в формы эту твою штуку нельзя? Сделать круглую форму, воткнуть палочку…

— Погоди с формами, — Гедимин вглядывался в расплав, дожидаясь нужного момента. — Попробуем по-другому… Дай сюда трубку.

Отстёгивать респиратор и трогать ксеноорганику губами сармату хотелось меньше всего. Он задержал дыхание и невольно поёжился, когда конец трубки коснулся расплава, вбирая в себя стеклянную массу. «Примитивные технологии, мать их колба… Вот так и станешь по ним экспертом.»

Раскалённый дожелта пузырь раздулся неожиданно легко, светящиеся вязкие стенки вспухли и замерли. Гедимин подставил ладонь, выкатывая донце в конус, прокатил ещё раз, вытягивая пузырь в цилиндр, придавил пальцем горловину, а когда она обозначилась, чиркнул по ней когтем. Порыжевший пузырь лёг в поддон, не смявшись, — масса остывала, эластичность стремительно падала, ещё пара секунд — и отсекать переохлаждённый сосуд пришлось бы лучевым резаком. Гедимин облегчённо вздохнул и только теперь почувствовал во рту слабое жжение — всё-таки технику безопасности он нарушил.

— Мать моя пробирка… — Вепуат, опустившись на корточки, завороженно разглядывал остывающий сосуд. — Вот как, значит, это делается…

— Старая технология, — сказал Гедимин, ненадолго выпустив флягу — ожог был очень слабым, уже заживал, но губы от него ссохлись. — Красивая. Как раз для местных. Попробуешь? Ртом не вдыхать!

— Ой-ёй, — Вепуат заглянул под защитное поле, где белели остатки расплава, и поёжился. — Я лучше это… с палочкой и бусами. Можно их наматывать из лепёшки? Или полоски нужны?

— Из полосок удобнее, — ответил Гедимин, подбирая с поддона заготовку. — Остыли, надо снова прогреть. Держи вот так, когтями. Пожелтеет — пробуй крутить. Два оборота выдержит. Потом покатаешь по поддону. Или с ладони убери чёрный фрил, покатай по ладони. Дело навыка.

«Надо сначала самому освоиться, а потом совать эту штуку местным,» — думал Гедимин пять минут спустя, сплющивая донце очередного стеклянного пузыря. На боках остывающей ёмкости остались симметричные вмятины; сармат сунул её обратно в «печь», покатал по гладкому поддону, посмотрел на то, что получилось, — широкое и круглое снизу, длинное и узкое сверху… «Какая-то колба недоделанная,» — досадливо сощурился он, отсекая горловину. «А вот для этого надо бы сделать рэссеновые ножницы. Когти Скогнов для таких дел непригодны.»

— Слушай, — Вепуат ненадолго оторвался от выкладывания кривоватых бусин в ряд; последние две у него получились почти одинаковыми и довольно близкими к окружности. — А красить такое стекло можно? Если взять часть прозрачного, часть чёрного песка, и ещё ксенофторида туда…

Гедимин допил остатки из фляги и закрыл лицо респиратором. Слизистые зудели — кажется, трубка всё-таки была коротковата, и техника безопасности соблюдалась через раз. «Надо переделать,» — думал он. «Хорошо, что не всучил сразу местным. У них-то нет такой регенерации…»

— Можно красить, — согласился он. — Узнать побольше о минеральных красителях… Пока спрячь всё это. Местным не показывай. Технология ещё сильно недоработана. Я ей займусь, но это небыстро.

— Не показывать? — Вепуат с расстроенным хмыканьем склонился над поддоном. — Зря ты это. Хорошие бутылки получились. Местным было бы интересно. Может, я им хотя бы бусины отнесу?

Он провёл ладонью по поддону, скатывая стеклянные кругляши на край.

Защитное поле Гедимин выставить успел. Вепуат, от резкого удара в грудь вывалившийся из шатра, тут же возмущённо завопил и полез обратно, но ремонтник не обратил на него внимания. Он смотрел на багровый шар защитного поля, раздутый изнутри раскалённым газом. Кромку рэссенового поддона срезало, как ножом, край среза светился красным и дымился, но