Обратный отсчет: Равнина - Токацин

замазана глиной, а вот сюда он выльется. Та-ак… с той стороны печей тоже что-то есть. Кузнечные горны?»

Он коснулся ладонью багровой стены. «Верно. Три яруса горнов. Кузнечные террасы. Куют рэссену.»

Пять минут спустя сарматы стояли на нижнем из ярусов, и Гедимин видел уже не «внутренним зрением», а своими глазами каменные заслонки горнов, широкие террасы над узким проёмом, натянутые верёвочные мостки, каменные наковальни и костяные протяжные устройства. У Сэта, глазеющих на чужаков с террас, набедренные повязки были длиннее и шире «штатных» и даже отчасти напоминали передники. «А молоты у них из камня,» — мельком отметил Гедимин. «На нерабочих поверхностях — резьба. Нашли же, что украшать, мать моя колба…»

Сарматы выходили из сухих горячих шахт к сырым и относительно прохладным, когда на запястье Гедимина мигнул дозиметр.

— Айзек! — ремонтник посмотрел на прибор и растерянно мигнул вместе с ним. — Сигма пульсирует!

— Ага, — отозвался «жрец», тронув запястье. — И давно. Начала после первого зала. Я тебя не стал тревожить… Хорошо пульсирует. Как думаешь, к чему это?

— Понятия не имею, — пробормотал Гедимин, стараясь не ёжиться. Стрелка под экраном дозиметра металась во все стороны — то ли не находила источника, то ли не могла выбрать между несколькими равноценными. Гедимин прикрыл прибор ладонью — стрелка замерла, уверенно указывая туда, откуда сарматы только что ушли.

— Это в цехах, — прошептал он. — Видимо, мы… что-то расшевелили. И теперь оно…

Айзек вцепился в его локоть, и сармат остановился. За спиной заскрипело и завыло особенно пронзительно — «жрецов» привели в очередной «цех».

Когда музыка смолкла, Гедимин услышал шорох сырой зелени, хруст чего-то сочного и невнятное попискивание. Он стоял у полузаложенного проёма, ведущего в темноватую длинную пещеру. По её потолку тянулась полоса, нарисованная церой, по полу — узкая извилистая тропа, всё остальное место занимали бесформенные заросли.

Это всё было живым — Гедимин понял это по хаотичному расположению. Безлистные ветки торчали во все стороны и местами срастались, из-под них выпирали бугорчатые шары, на полу лежали ребристые лепёшки, обросшие чем-то волокнистым с рассыпанными по волокну ягодами. Среди зарослей, не обращая внимания на пришельцев, бродили огромные «мокрицы» со странно окрашенным панцирем, рылись небольшие голокожие существа, летали живые пузыри с короткой бахромой. В узкие отверстия в стенах просачивалась вода — они где-то соединялись с термальными источниками — и воздух в пещере был сырым и тёплым.

«Странный цех,» — Гедимин, повернувшись к Айзеку, озадаченно хмыкнул. Теперь он заметил, что пещер здесь несколько, и все они уходят далеко, многократно между собой соединяясь. Жрец, снова вылезший вперёд, дотронулся до камня над низким сводом и что-то прошелестел.

— Сэта хотят, чтобы священный знак был нанесён на этот камень, — перевёл Айзек. — А обряд пройдёт тут, снаружи. Здесь растёт пища для жителей Шакхи. Это очень важное место.

«А. Пищеблок. Понятно,» — Гедимин уже привычным жестом вскинул сфалт над головой. «Пища — это важно.»

Краем глаза он увидел, как вспыхивает экран на запястье — пульсация усилилась, и у излучения, кажется, появился ещё один источник. Сармат порадовался, что никто не видит его лица, — скрывать тревогу становилось всё сложнее.

— Сигма, — прошептал он, когда Айзек поравнялся с ним на пути в очередную пещеру. — Она усиливается. Весь город светится. И мы его подогреваем. Предупредить местных?

— Думаю, они всё чувствуют, — прошептал Айзек в ответ, оглядываясь на многометровую процессию. За сарматами понемногу утягивался весь город; сегодня всем было не до работы. Те, кто шёл рядом со «жрецами», ещё сохраняли торжественный вид, но позади, за музыкантами, уже началось веселье. Гедимин краем глаза видел, как Сэта приплясывают, ухватив друг друга за плечи и выстроившись в цепочку. На ходу раздавали ягоды, нанизанные на нитку. К «официальным» дудкам и рамкам со струнами добавились костяные трещотки и что-то, издающее икающий звук. «Ну, им хотя бы весело,» — Гедимин пожалел, что не может вылить на горящий затылок ведро холодной воды. «Не такие уж они дикари. Всё понимают. Хорошо, хоть в лицо не ржут.»

…По меркам Земли Шакха была даже не городом — так, небольшим посёлком, но Гедимину, проходящему запутанными кварталами, она показалась бесконечной. Множество картинок слились в красно-жёлтую мешанину, оставив в памяти только отдельные детали — куски чёрной руды с горящими внутри красными фрагментами кейека, неожиданно — рэссеновые киянки для выколачивания «огненных камней» из шлака, ряды костей, о которые тёрся, скручиваясь, «асбестовый» трос, лепной сосуд в форме «трилобита» с крыльями и хоботком… Когда процессия вывалилась в последнюю шахту, Гедимин перевёл усталый взгляд на стены, потянулся за сфалтом — и даже не сразу понял, что тут ничего нет — только лестница, уходящая к открытым «воротам».

— Стой, — Айзек придержал его за руку. — Наша работа закончена. Остались последние формальности.

Солдаты в кольчугах и рэссеновой чешуе резкими жестами выгнали большую часть процессии в коридор, и она растянулась там, распределившись по трём соседним кварталам. Давки не было — из узких проёмов все проворно разбежались по открытым участкам. В последнем колодце остался только жрец и трое «вожаков».

— Садись, — прошептал Айзек. — Они ждут, пока мы сядем.

Гедимин оглянулся через плечо — к ногам сарматов незаметно принесли плоские подушки, застеленные сверху трёхцветной тканью. Полотно было сшито из узких полос, а подушки — скорее всего, из десятка слоёв простёганного материала, — уточнять Гедимин не стал.

Аборигенам подушек не полагалось, и они, не смущаясь, устроились на полу — хотя кто-то покосился на стену, как будто искал там гамак. Жрец прижал оба кулака к груди и низко наклонил голову, потом вскинул руку и широким жестом обвёл стены колодца.

— Сэта очень благодарны нам, — бесстрастно перевёл Айзек. — Давно городские каналы не наполнялись так огнём. Камни Шакхи поют. Город будет праздновать… Нас просят присоединиться к пиру.

Гедимин резко качнул головой. Дозиметр уже не вспыхивал — светился из-под брони ровным ярким светом. Хотелось проверить показания за последние два часа, но при аборигенах было неловко.

— Нам пора в Элидген. Там реактор… — не договорив, он