Ловец снов - Стивен Кинг

Но одно он увидел ясно: кожа на животе Маккарти свисаладвумя большими пустыми бурдюками. Картина была чем-то знакома Джоунси, и он,немного подумав, сообразил: так выглядел живот Карлы после рождения каждого изчетверых детей. Чуть выше бедра Маккарти кожа всего лишь покраснела, но наживоте была испещрена крохотными синими рубцами. Если Маккарти и забеременел,то, должно быть, какими-то паразитами, цепнем или килостомой, или чем-то в этомроде. Только вот что поделать с этой плесенью, растущей в пролитой крови, исловами, сказанными им, перед тем как лечь в постель Джоунси?

Внемли, стою и стучусь у порога твоего…

Сейчас Джоунси невероятно жалел, что откликнулся на стук.Нет, говоря по правде, жалел он о том, что сразу не пристрелил Маккарти. Да.Теперь он это видел с невыразимой ясностью, иногда посещающей бьющийся в тискахужаса разум, и в этом состоянии сознавал, что лучше всего было бы послать пулюв Маккарти, прежде чем в глаза бросились оранжевые жилет и кепка. Во всякомслучае, это отнюдь не повредило бы, а возможно, и помогло.

— Стой у двери и помалкивай, — пробормотал Джоунси.

— Джоунси… скажи только, он еще жив?

— Не знаю.

Джоунси сделал еще один шаг и почувствовал, как пальцы Биваразжались: очевидно, тот исчерпал все запасы выносливости.

— Рик, — осторожно окликнул Джоунси голосом человека,старающегося не разбудить ребенка. Голосом человека, узревшего мертвеца. — Рик,вы…

Мужчина на толчке пронзительно громко пукнул, и комнатанемедленно наполнилась едким смрадом экскрементов и авиационного клея.

Чудо еще, что душевая занавеска не расплавилась, подумалДжоунси.

Из унитаза донесся всплеск. Не «плюх» шлепнувшегося вфаянсовую чашу дерьма. Скорее похоже на резвящуюся в пруду рыбу.

— Боже всемогущий, ну и вонь! — охнул Бивер, прикрываяладонью нос и рот, отчего речь получалась невнятной. — Но если он пердит,значит, должно быть, живой. А, Джоунси? Он все еще…

— Заткнись, — очень тихо велел Джоунси, пораженныйсобственным спокойствием. — Только заткнись, ладно?

И Бив заткнулся.

Джоунси наклонился ближе, так что смог разглядеть небольшойкровяной мазок на правой брови Маккарти, красный нарост на щеке, кровь на синейпластиковой занавеске, табличку с шутливой надписью УГОЛОК РАЗМЫШЛЕНИЙ ЛАМАРА,висевшую еще с той поры, когда здесь был биотуалет, а воду в душ приходилоськачать насосом. Он заметил слабый студенистый проблеск из-под прикрытых векМаккарти, трещины на губах, казавшихся в белесом свете фиолетовыми ивоспаленными, втягивал ноздрями омерзительный запах и, казалось, видел, как кпотолку поднимаются грязно-желтые столбы, как у горчичного газа.

— Маккарти! Рик! Вы меня слышите? — Он щелкнул пальцамиперед полуприкрытыми глазами. Ничего. Он лизнул тыльную сторону ладони, поднессначала к ноздрям, а потом ко рту Маккарти.

Ничего.

— Он мертв, Бив, — сказал Джоунси, отступая.

— Черта с два! — возмущенно, почти оскорбленно ответил Бив,словно своей смертью Маккарти попрал все законы гостеприимства, и несмотря навесь ужас ситуации, Джоунси едва не улыбнулся, столько абсурдной обиды звучалов тоне Бива. — Он только сейчас выдал на-гора новую порцию, я сам слышал.

— Мне кажется, это не…

Бив ринулся вперед, больно притиснув пострадавшее бедроДжоунси к раковине.

— Кончай, парень! — прошипел он и, вцепившись в круглое веснушчатоевялое плечо Маккарти, стал ожесточенно трясти. — Вставай, слышишь? Ну же,слезай с толчка!

Маккарти медленно накренился вперед, и Джоунси вдругпоказалось, что Бивер все-таки прав, что малый все еще жив, жив и пытаетсявстать. Но тут Маккарти повалился с трона в ванну, зацепив головой синеепрозрачное облако занавески. Оранжевая кепка свалилась. Череп с костянымтреском ударился о фарфор, и Джоунси с Бивом, цепляясь друг за друга, завопилиот ужаса, внезапно сгустившегося в этой приветливой, выложенной голубым кафелемкомнатке. Задница Маккарти походила на скособоченную луну с гигантским кровавымкратером в центре, местом неистового извержения. Все это Джоунси увиделмельком, прежде чем Маккарти окончательно исчез в ванне, и занавеска, взлетев впоследний раз, опустилась, как театральный занавес в трагическом финале. Но и вэту долю секунды Джоунси показалось, что дыра была не меньше фута в диаметре.Может ли такое быть? ФУТ? Конечно, нет!

В унитазе что-то плеснулось снова, достаточно сильно, чтобыразбрызгать капли кровавой воды на голубое сиденье. Бивер хотел было нагнуться,посмотреть поближе, но Джоунси, сам не понимая почему, захлопнул крышку.

— Нет, — бросил он.

— Нет?

Бивер попытался вытащить из нагрудного кармана зубочистку,захватил сразу с полдюжины и уронил на пол. Зубочистки, как бирюльки,раскатились по полу. Бив растерянно посмотрел на них и поднял глаза на Джоунси.В них стояли слезы.

— Как Даддитс, старик, — сказал он.

— О чем это ты, во имя Господа?

— Неужели не помнишь? Он тоже был почти голый. Те тваристащили с него все, до трусов. Но мы спасли его.

В подтверждение Бивер энергично закивал, словно Джоунси, всамых потаенных и недоверчивых уголках души, глумится над этим утверждением.

Но Джоунси и не думал глумиться, хотя Маккарти ни в малейшейстепени не походил на Даддитса. Перед глазами стоял Маккарти, грузно валившийсяв ванну: оранжевая кепка отлетела, жирные отложения на груди («сиськи от легкойжизни», как называл их Генри, когда видел пару таких под теннискойкакого-нибудь типа) подрагивали, как желе. И его зад, отчетливо видный в свете,беспощадном люминесцентном свете, не умеющем хранить тайны, выбалтывающем любыесекреты своим настырным монотонным жужжанием. Безупречный белый мужской зад,безволосый, чуть дряблый, только начинающий отвисать: он перевидал тысячи такихв мужских раздевалках, где переодевался и принимал душ, да и сам он постепеннообзаводился чем-то подобным (и обзавелся бы, если бы старый дурак не сбил егомашиной, непоправимо изменив конфигурацию пятой точки, и возможно, навсегда).Только с таким, ему еще не приходилось сталкиваться. Словно кто-то, сидевший вутробе Маккарти, бросил гранату или выпалил из миномета, чтобы… зачем?!

Из унитаза послышался очередной глухой всплеск. Крышкаподпрыгнула. Что ж, вполне правдоподобный ответ. Чтобы выбраться наружу,конечно.

— Сядь на нее, — велел Джоунси Биверу.

— А?

— Сядь на нее, — почти проорал Джоунси на этот раз, и Бивер,поеживаясь, плюхнулся на крышку.