Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - Шерри Тёркл

Когда люди выдвигают подобный аргумент, я прошу их проиллюстрировать его каким-то примером, случаем из жизни. Одна женщина, мать двоих подростков, рассказывает, что во время обсуждения “Игры престолов” ее домочадцы любят показывать друг другу на планшетах наиболее кровавые сцены из этого сериала. А другая женщина – мать троих детей, которым уже больше двадцати, – вспоминает о политической дискуссии за торжественным праздничным обедом. Она высказалась в том духе, что политики способны начать важный национальный диалог. В поддержку своего аргумента женщина достала телефон и показала небольшой отрывок из речи о расовых вопросах, которую Барак Обама произнес во время своей первой президентской компании. “Когда я воспользовалась телефоном в подкрепление своих слов, это помогло обогатить беседу”.

Если взглянуть на ситуацию Джона под таким углом зрения, он мог бы, если уж испытывает неловкость в общении с дочерью, воспользоваться телефоном, чтобы найти фотографию из их совместной поездки и начать разговор с этого снимка. Или он мог бы воспользоваться телефоном, чтобы напомнить Симоне о фильме, который они недавно смотрели вместе и обсудить персонажей этой картины.

Но это ведь не то, что делает Джон. Да, он, действительно, достает свой телефон во время общения с семьей – в ситуации, где, по его словам, многое поставлено на карту (как нам известно, он проводит с дочерью слишком мало времени, поэтому экскурсия является для него важным шансом наверстать упущенное). Однако в результате Джон использует смартфон совершенно не так, чтобы это могло оказать позитивное влияние на его дочь или на его чувства по отношению к себе в роли отца.

Мы представляем себе (как в том случае с матерью троих детей, устроившей домочадцам “просмотр” политической речи во время семейного обеда), что присутствие телефона обогащает беседу. Иногда так и происходит – иногда. Но куда чаще, когда смартфон оказывается под рукой, мы не можем устоять перед соблазном проверить электронную почту. Или замечаем, что пришло сообщение, – и хотим быстро ответить. Попав к нам в руки, телефоны приглашают нас остаться в своем мире. Телефоны дают нам обманчивое ощущение, что они мало просят и много дают взамен. Исследуя ситуацию в различных семьях, я извлекла следующий урок: нужно проявлять больше сочувствия к самим себе. Мы уязвимы. Наши телефоны обладают мощной удерживающей способностью, и нам хочется оставаться с ними. Но мы нужны своим семьям.

Джону даже в голову не пришло поехать на школьную экскурсию, оставив телефон дома. От самой мысли, что можно поехать без телефона, Джон уже не вполне чувствует себя самим собой – ему кажется, что он “только наполовину личность”, “человек без рук”. Значит, ему нужно найти способ видеть себя настоящей личностью и без цифрового устройства – и чтобы именно эта личность смогла пообщаться с Симоной. Дочка ведь тоже должна понять, что можно быть полноценным человеком и без телефона. Увы, в настоящее время отец не способен ее этому научить.

История с Джоном – хорошая иллюстрация того, как все мы научились “ставить на паузу” живое общение, если нам нужно отправить или получить СМС, картинку, электронное письмо, сделать звонок. И Джон поступал так, совершенно не задумываясь. По его словам, только после того как он провел больше часа в автобусе, до него дошло, что он и словом не обмолвился с дочерью.

Когда Луи Си Кей рассказывал перед аудиторией вечерней передачи о своем нежелании давать мобильные телефоны дочерям, это стало для него поводом поразмыслить, как важно чувствовать глубочайшую грусть, присущую нашей жизни. Когда печаль захлестнула известного комика, его первым импульсом было не погружаться в эти чувства, а “достать телефон и написать «Привет» пятидесяти людям или типа того” – а потом дожидаться ответов. Луи Си Кей говорил, что телефоны помогают отгородиться от печали, но мы используем их, чтобы отгородиться и от других чувств. Вот и Джон, испытывая неловкость, сам лишает себя возможности спокойно провести время с Симоной, поскольку вместо этого предпочитает бомбардировать письмами своих друзей, родственников и женщин, с которыми встречается.

Таким образом, исступленная сетевая активность Джона является частью более масштабной картины. Мы привыкаем относиться к жизни как к тому, что можно поставить на паузу, чтобы задокументировать, создать еще одну ветку внутри дискуссии вокруг этого события или сделать на него ссылку в ленте новостей. У нас уже была возможность убедиться в следующем: когда кто-то прерывает нас во время этих действий, мы воспринимаем это не как помеху, а как сигнал, что мы остаемся на связи. Следовательно, мы ищем такие сигналы, а если они не поступают, мы сами их создаем. Когда нас прерывают, это помогает нам уклониться от непростых чувств и неловких моментов. Следовательно, такое вмешательство становится для нас удобным. С течением времени мы приучаем мозг к этому стремиться, что, конечно же, мешает нам обеспечивать спокойную обстановку для беседы.

Когда мы разговариваем с Джоном, он утверждает, что в начале автобусной экскурсии планировал провести день с дочерью, но на пути у него встал телефон. Он признает, что телефон мешает ему разговаривать с Симоной и в домашних условиях. Джон говорит: “Если я хочу с кем-то пообщаться или еще что-то, я ставлю Симоне мультфильм. Обычно я в этом не признаюсь, но вот сейчас решился… Понимаете, нельзя сказать, что я плохо обращаюсь с дочерью, но и образцовым отцом меня не назовешь”.

По словам Джона, когда он усаживает Симону перед телевизором, то, как и в автобусе, девочка какое-то время это терпит, а потом начинает протестовать (описывая возражения Симоны, Джон использует второе и третье лицо – о дочери он говорит “она”, а о себе “ты”). “Она говорит, чтобы ты отложил телефон в сторону и все такое… и тогда тебе становится грустно. Ты сразу думаешь: «О господи! Я столько времени провожу с телефоном». Понимаете, о чем я?.. Мне кажется, дети очень страдают”.

Действительно, многие родители не могут заставить себя отложить телефоны, даже зная, что из-за этого их дети чувствуют себя несчастными. Это бегство от ответственности. С ним можно справиться.

Во-первых, родителям нужно отчетливее понимать, что поставлено на карту, когда речь идет о разговорах с детьми: здесь и укрепление доверия и самооценки, а также развитие склонности к эмпатии, дружбе и близким отношениям.

Во-вторых, родителям не стоит рассуждать о своей привязанности к телефонам, используя простые метафоры зависимости или, как это чаще бывает, полушутливое упоминание “частичной зависимости” – как, например, во фразе “Я отчасти зависима от своего телефона и ничего не могу с этим поделать”. Все дело в том, что все мы уязвимы перед соблазном эмоционального удовлетворения, предлагаемого нам телефонами, – мы ведь и вправду получаем нейрохимическую стимуляцию, постоянно взаимодействуя с цифровыми устройствами.

Когда мы осознаем возможности (аффордансы) высоких технологий – то есть вещи, которые становятся простыми или привлекательными благодаря технологиям, – то сможем взглянуть на нашу уязвимость трезвым взглядом. Если человек испытывает “зависимость от телефонов”, это не его личная слабость, а всего лишь предсказуемая реакция на отлично продуманный дизайн. Глядя на вещи сквозь такую призму, мы сразу же пройдем половину пути в направлении новых решений и назревших изменений.