Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - Шерри Тёркл

По мнению Марго, технологии позволяют семейным спорам стать такими, какими им всегда следовало быть: свободными от помех, более спокойными и размеренными. Терапевты годами уговаривали семейных людей успокоиться и выбрать более медленный темп. Смысл такого совета в том, чтобы люди прислушивались друг к другу в личной беседе. С точки зрения Марго, “споры посредством переписки” – из той же серии. Хотя в этой ситуации члены семьи не общаются лицом к лицу, у них есть возможность услышать друг друга, а также время, чтобы обдумать точку зрения собеседника.

Безусловно, этот инструмент открывает новые каналы семейного общения. Однако если вы скажете ребенку, партнеру или супругу: “Я решил, что нам не стоит вести беседу, когда мы находимся рядом”, это может навредить вашим отношениям. Собеседники могут предположить, что в реальном времени вам слишком трудно поставить себя на их место и выслушать (более или менее невозмутимо), о чем они думают и что чувствуют. Умение в достаточной степени контролировать свои чувства, чтобы выслушать другого человека, абсолютно необходимо для эмпатии. Если родитель не в состоянии продемонстрировать такое умение в личной беседе, а сразу же обращается к электронной переписке, ребенок вряд ли этому научится – или сумеет увидеть в этом ценность.

Когда вы говорите членам семьи, что снова выйдете с ними на контакт после того, как соберетесь с мыслями, это освещенный веками способ урегулировать сложную ситуацию в отношениях. Отличие “споров посредством переписки” в том, что момент становится методом. Ваш собеседник может сделать вывод, что вы настолько реактивны, что даже не делаете попыток разобраться со своими чувствами в реальном времени. А может, вы считаете, что это ваш собеседник на такое не способен. И даже если вы имели в виду совсем другое, ваш визави, возможно, поймет это именно так.

И еще один момент: поскольку “споры посредством переписки” акцентируют потребность донести “правильный” месседж, напрашивается предположение, что и ответ вы хотели бы получить “правильный”. Это подразумевает, что вы уверены в следующем: существует такой способ общения, при котором каждый участник говорит нечто “правильное”. Отношения в семьях бывают довольно запутанными и не слишком причесанными. Когда мы приводим их в порядок с помощью технологий, это не всегда идет им на пользу.

Колин и Марго довольны своими беседами, модератором которых выступают технологии. Другие люди полагают, что, когда речь идет об эмоциональных вещах, только общение лицом к лицу имеет смысл. Таким образом, когда Хейли приезжает домой во время студенческих каникул, она должна соблюдать “правила дома”. К примеру, если девушка не планирует ночевать дома, ей следует предупредить родителей звонком или сообщением. По словам Хейли, иногда она забывает это сделать, что влечет за собой предсказуемые последствия: встревоженные сообщения матери. Вот как Хейли описывает их: “В некоторых СМС мама пишет, что собирается вызвать полицию, что она всю ночь не спала, что мое поведение недопустимо… А потом я думаю: «Вот черт»”. Девушка утверждает, что просто отмахивается от сообщений матери – она к ним привыкла.

Однако всего неделю назад Хейли целую ночь провела вне дома, не выходя на связь. С ее телефоном возникла техническая проблема (“Я написала родителям, но сообщение не ушло”). В этот раз мать не посылала ей СМС, но на следующее утро вышла к завтраку, чтобы поговорить с дочерью лицом к лицу. Хейли заметила, что мать не сомкнула глаз и всю ночь прорыдала. Девушка призналась: “Впервые за все время мама рассердилась на меня в личной беседе”.

Прежде многолетний поток встревоженных сообщений матери представал чем-то вроде сезонных ритуалов, неотъемлемого элемента поездки домой. Только когда мать и дочь начали спорить лицом к лицу, этот спор приобрел для Хейли реальные очертания. Девушка говорит об этом так:

Помните вопрос Колина: а в чем “ценностное предложение” конфликта, который семья предпочитает разрешать лицом к лицу? Случай Хейли предлагает нам ответ на этот вопрос. Обмен сообщениями по поводу конфликта охладил все до такой степени, что девушка потеряла контакт с матерью.

С начала 1990-х годов, когда я стала изучать, как люди эмоционально вкладываются в свою сетевую жизнь, я предлагала психотерапевтам следующее: чтобы инициировать беседы во время встреч с пациентами, им стоит обсуждать жизнь пациентов такой, какой она предстает на экране компьютера. Все эти профили, аватары, веб-сайты – все те места, где пользователь, представляя себя другим людям, получает возможность по-новому взглянуть на свою личность. Использование психотерапии, чтобы обсудить жизнь человека в сети, может привести к новым дискуссиям о его личности[137]. Я высказывала эту мысль много лет, сталкиваясь с ощутимым противостоянием. А теперь это противостояние заметно ослабло. Сегодня психотерапевты с большей вероятностью готовы оценить, до какой степени сетевая жизнь является ускользающим объектом, инструментом, позволяющим размышлять о своем “я”. Это пространства мечты в век цифровых технологий.

В самом деле, в наши дни психотерапевтам зачастую даже не нужно просить пациентов показать, что они делают в сети. Пациенты берут инициативу в свои руки. Один семейный психотерапевт рассказал мне следующее:

Таким образом, в наши дни психотерапевты не только побуждают своих пациентов делиться с ними своей сетевой жизнью, но и зачастую считают необходимым просить их убрать телефоны подальше, чтобы полноценно присутствовать на сеансе терапии.

Однако нам известно, почему пациенты хотят, чтобы психотерапевты смотрели на экраны их устройств: именно там фиксируются перемены, в результате которых мы испытываем сильную тревогу, ликование или растерянность.

Мои собственные проблемы с пунктуацией

В моей семье тоже бывают неурядицы: к примеру, моя дочь (на тот момент ей исполнилось шестнадцать) стала время от времени спрашивать, не сержусь ли я на нее.