Чюрлёнис - Юрий Л. Шенявский

class="p1">– Хорошо. Неси платок.

Кастукас платком завязал Ядзе глаза.

– Иди! Иди прямо, никуда не сворачивай. Так, так, а теперь садись.

Ядвига опустилась и почувствовала под собой что-то холодное.

Раздался всеобщий хохот.

Девочка сдернула с глаз повязку – она сидела на ночном горшке…

В экстрасенсорных или паранормальных способностях (чего-то находящегося за гранью обычного понимания) Чюрлёниса усомнились друскеникские друзья. Случилось это в воскресенье на подходе к костелу.

– Сможешь сотворить что-то невероятное с настоятелем?

Кастукас промолчал.

В костеле он встал у стенки и лишь выглядывал из-за пилястры.

Ксендз Волейко после прочтения Евангелия начал «в высоком штиле» проповедовать Слово Божие. Кастукас, высунувшись из-за пилястры, устремил на него пристальный взгляд. Пастырь начал сбиваться, заикаться, речь его стала бессвязной. Неожиданно, не закончив фразу, он сошел с амвона и скрылся в ризнице.

Дома Кастукас рассказал о происшествии в храме, лег на кровать и долго лежал, повернувшись лицом к стене. Аделе сказала супругу:

– Чувствует себя виноватым.

Константинас (отец) не понял, о ком жена – о Волейко или о Кастукасе. Переспрашивать не стал.

Объяснение интереса Чюрлёниса к оккультизму находим в очерке Бориса Лемана «Чурлянис», опубликованном – напомним – в 1912 году, то есть вскоре после смерти Чюрлёниса.

Начало опытов он относит ко времени обучения Чюрлёниса в Классах рисунка Каузика.

«Одновременно возобновляются прежние знакомства, завязываются новые, но в этот период он уже производит впечатление человека, нашедшего свой путь и внутренне созревшего. Словно руководимый кем-то незримым, он сливает воспринятое из книг и общений с людьми в одной странно сложной и, тем не менее, стройной системе. Жажда знать всё приводит его к общению с кружком, занимавшимся экспериментальным исследованием психических явлений, но спиритические сеансы мало интересовали Чюрлёниса. Он взял от них лишь общие идеи индивидуального бессмертия и перевоплощения и в гораздо большей степени увлекся явлениями гипноза. Известны относящиеся сюда его попытки лечить наложением рук и опыты внушения на расстоянии.

Сам он совершенно не поддавался чужому влиянию в то время, как его собственная сила усыпления, по отзывам лиц, знавших его, была несомненна. Однако подобные эксперименты были весьма редки и являлись скорее желанием проверить тот или иной чисто умозрительный вывод. Гораздо сильнее влекла его философско-религиозная сторона вопроса, и он страстно искал ее разрешения в религиозных, философских и художественных концепциях. Естественно-научные и исторические книги сменяют Библия, “Критика чистого разума”, “Так говорил Заратустра”. Он зачитывается Достоевским, бродит вслед за поэтом в кругах дантовского ада, его манит музыкальная чуткость и фантастика Гофмана и жуткая точность психологического анализа Эдгара По, бывшего одним из его наиболее любимых авторов».

В том же очерке Борис Леман, кстати, пишет: «Говорят, что еще на одном сеансе в Варшаве духи предсказали Чюрлёнису его болезнь и год смерти. Кто знает?..»

Юрбаркасские странники

Ядвига Чюрлёните пишет неуверенно: «Кто его знает, какой ксендз, может, юрбаркасский настоятель, а может, кто из окрестных приходов заказал Чюрлёнису картину, изображающую святого Рокаса», – однако ведет рассказ о Юрбаркасе.

Юрбаркас – город в Жемайтии; расположен на правом берегу Немана в месте его слияния с притоками Митува и Имсре.

Каким образом в Юрбаркасе, городе территориально далеком от Друскеник, узнали о Чюрлёнисе (как о художнике) – вопрос остается открытым.

«Кажется, было это в 1906 году», – пишет Ядвига Чюрлёните. Скорее всего, она не ошибается. Хотя… более достоверным кажется год 1907-й. Вот почему.

В 1906 году в результате пожара в Юрбаркасе сгорело 120 домов. Вероятно, сгорел и католический храм, возведенный в 1655 году по повелению королевы Польши и великой княгини литовской Боны Сфорцы д’Арагона (супруги Сигизмунда I Старого). На его месте, или приблизительно на том же, ныне возвышается величественный костел Святой Троицы, построенный в стиле неоготики из красного кирпича, с двумя боковыми башнями – главная достопримечательность города. Датой его строительства считается 1907 год.

А с другой стороны, 1907 год у Чюрлёниса был настолько насыщен событиями, что едва ли он смог бы выкроить время для двухнедельного вояжа, о котором сейчас пойдет речь.

Итак, «Святой Рокас». Чюрлёнис, прежде чем приступить к работе, долго рылся в церковной литературе, в сборниках, в исторической литературе, стараясь как можно больше разузнать об этом святом.

Рокас – литовский вариант христианского имени Рокко или Рох – в данном случае имеется в виду католический святой Рох, живший в XIV веке. Чюрлёнис был несколько озабочен, когда нашел его изображения в образе нищего с сумой и собакой, держащей в зубах хлебец.

Во время обеда пес Ляморис, его любимый и верный друг, лежа под столом, ни с того ни с сего стал цапать Кастукаса за брюки. Кастукас отдернул ногу – отдернул раз, другой, третий, а потом, глядя Ляморису в глаза, заявил:

– Ну, приятель, я тебя увековечу!

Покончив с трапезой, он поманил Лямориса к себе в комнату-мастерскую, позвал Вале и Йонуса, попросил их держать пса «так, как я скажу» и принялся за карандашные эскизы.

Прежде крупногабаритных картин Чюрлёнис не писал. Пришлось переместиться в большую комнату «гостевого» дома, благо в то время она оказалась свободной.

Ежедневно, завершая работу, Кастукас закрывал полотно бумагой и просил братьев и сестер бумагу не снимать и под нее не заглядывать. Так продолжалось, пока он, созвав все семейство, не открыл картину, предупредив:

– Только руками не цапать – краска масляная, она еще не высохла.

На фоне готического костела коленопреклоненно, молитвенно сложив руки, святой Рокас возносил хвалу Богу. Он не был стар, но был седобород. Через плечо у святого висела сума, а рядом лежал длинный с изогнутой ручкой посох. Неподалеку стоял… Ляморис, с куском булки в зубах.

Ядвига Чюрлёните вспоминала:

«Ляморис, Ляморис! – закричали все, и уже больше ничего не видели – ни святого Рокаса, ни его бороды, только белую собачонку с желтыми подпалинами (на ушах. – Ю. Ш., В. Ж.) и закрученным хвостиком. Был он как живой».

В Юрбаркас Кастукас картину доставил в компании с братьями Стасисом и Йонасом – на лодке (вероятно, на большой; история в лице Ядвиги Чюрлёните, а других воспоминателей нет, об этом умалчивает). Аделе напекла сыновьям в дорогу «чего-то вкусного» и на мачте укрепила веночек с образом святой Марии:

– Это чтобы благополучно добраться до Юрбаркаса и обратно.

Проводы получились торжественными. Отчалив от берега, братья стоя махали провожатым шапками.

– Смотрите, смотрите, – говорила Аделе детям, оставшимся на берегу, – какие наши мальчики – совсем как бывалые моряки! А Кастукас – настоящий капитан!

– Мама, мама! – дергала Ядзе за рукав Аделе. – Юрбаркас – это где? В Африке? В Австралии?

Все дружно захохотали. Младшие, не понимая почему, хохотали вместе со старшими.

– Нет, доченька, Юрбаркас у нас