Арабские звезды сияют ярче - Лариса Павловна Соболева

class="p1">– Пристегнись, – скомандовал он, заводя мотор.

Алина возилась с ремнем, не попадая в замок ремня безопасности. Он забрал у нее язычок и вставил, куда надо, проворчав:

– Крутая, а ремнем пользоваться не умеешь.

– У меня нет машины, я редко езжу в легковой, – огрызнулась Алина. – Зато вы, менты, все имеете личный транспорт, превышающий по стоимости ваши зарплаты. – И отвернулась от Вени.

– А я из деревни, мои родители имеют три машины, одна моя – эта. Я ее заработал, потому что с утра до ночи вкалывал вместе с ними. Они выращивают кур, уток, кроликов, гусей. Не то что вы, городские, засели в своих муравейниках и понятия не имеете, что такое – пахать без выходных и без Турций с Таиландами.

Последнее предложение сказал язвительно, будто Алина мажорка какая, не знающая, сколько стоит килограмм сахара, что несомненно задело девушку:

– Много ты знаешь про городских, умник! Эй, не туда едешь!

– А куда? Ты не сказала.

– На Бубновку поворачивай. Ой, ты же город плохо знаешь. Сверни направо, потом еще направо и прямо… дальше буду подсказывать.

В общем, в салоне восстановился если не мир, то вполне разумная терпимость, даже обменивались кое-какими фразами, не относящимися ни к поездке, ни к чему другому. Но когда она упомянула Орлика, мол, не верится ей, что он был злодеем, тут какая-то ошибка, на это Вениамин ответил:

– Чтобы прийти к этой «ошибке», как ты говоришь, Терехову и ребятам пришлось больше трех месяцев работать с двумя убийствами и покушением, Орлик четвертая жертва… Кстати! А где ты тесак взяла? В квартире делали обыск, такие вещи обязательно подлежат изъятию…

– А я знаю тайник, случайно его нашла, когда убирала, и не сказала Михаилу Спиридоновичу. Нож у меня в сумке, это не будет воровством?

– С ума сошла? – пришел в ярость Вениамин. – Это холодное оружие, уголовно наказуемое за ношение!

– И в сумочке нельзя? Я же не знала!

– А что ты вообще знаешь? В городе живешь, вы все здесь продвинутые, где не надо! Но элементарных вещей не знаешь!

– Я училась, а не ваши законы изучала, – вскипела и Алина.

– Они и твои тоже, – парировал он. – Уф, какая дремучая… В общем так, завтра же приедешь к Терехову и сдашь оружие… нож. Поняла?

– Он такой красивый… – надула губы Алина, ей очень не хотелось расставаться с ножом. – Там на лезвии рисунок Перова «Охотники на привале»…

– Я сказал, сдашь оружие завтра! – рявкнул Веня.

– Не кричи. Сдам. Но Орлик же все равно умер…

– Не своей смертью. И сколько раз тебе повторять – сдать нож!

– Я же сказала, сдам, сдам! – зашипела Алина.

– Лично Павлу Игоревичу. Смотри ты, Перов… Это кто?

– Художник. Великий русский из XIX века… Я люблю классическую живопись и рисовать люблю.

Ему стало неловко от своего незнания, но жизнь только началась, у него есть время узнать много интересного. Вениамин вернулся к делу:

– Значит, тайник… А где он?

– В подоконнике, с боковой стороны. Я нечаянно нажала на пимпочку, а там как щелкнет и коробка вылетела… я так испугалась. Сейчас налево поверни.

– Что за пимпочка? Где она?

– Ну, как объяснить… Это надо показать, она незаметная.

– Ладно, завтра приедешь, отдашь нож, а потом поедем к Орлику, и ты покажешь… пимпочку. А что еще там лежит?

– Пистолет. Пузырьки стеклянные… небольшие… в коробочке. Да я не рассматривала, что там у него, раз человек прячет, значит, никто не должен туда лезть. А мне работа нужна… была. Не хватало, чтобы Михаил Спиридонович выгнал меня из-за тайника.

Вениамин привез ее в один из городских районов и в квартал настолько старый, что его впору снести со всем скарбом проживающих здесь. Алина поблагодарила, поинтересовалась, как он доберется, если город знает неважно (кто бы мог подумать, что она еще и вежливая).

– А я навигатор включу в телефоне.

– Боюсь, и с навигатором отсюда трудно выехать. Ладно, пока.

– Стой! Номер телефона давай.

– На свидание приглашаешь?

Кажется, она согласна на свидание, вон как пуговицы засверкали, но Вениамин остудил ее строгим тоном:

– Ага, на свидание. Завтра заеду и повезу к Терехову. С ножом!

Записав номер, он сел в машину, а она постояла, наблюдая, как он разворачивается в этом неудобном квартале, окруженном старыми постройками. На свидание ее однажды приглашал однокурсник – страшненький, тощенький, шейка, как у цыпленка. Этот тоже не ах какой, но хоть брутальный, однако не пригласил… и не пригласит, потому что Алина его укусила. Вздохнув, она поднялась по внешней лестнице, прошла по длинному коридору тоже с внешней стороны стены дома к своей квартире, открыв своим ключом, крикнула:

– Ба! Я пришла. Что у нас поесть?

Часть шестая

Неполный список

Фуджейра летом разве что не закипает, но туристов не страшит жара, поваляться на комфортном пляже и насладиться местным колоритом спешат со всего мира. И ни облачка! Небо чистое от горизонта до горизонта, солнце яркое и жаркое, словно максимально приблизилось к земле, и отсвечивает от любого предмета, будь то стена, дорога, витрина.

Маша не выходила за пределы поместья, много времени проводила с Лаймой, которая, в сущности, не производила впечатления психически нездоровой, просто у нее нет интереса к жизни, ничего не нужно – пассивность постоянное состояние. Полина уехала в Бахрейн к мальчикам, за ней приезжал муж, Маша в это время старалась не то что не показываться, фигурально выражаясь, не дышала. Кто она здесь? Как ни назови, а в остатке – приживалка, нахлебница. Полина звонила каждый день, потрепаться и ей охота на родном языке, но без нее здесь одиноко, а сказать ей об этом – только расстроить.

Одно единственное окно в мир уносило Машу туда, где снега, морозы, пахнет хвоей, где с ветки на ветку скачут шустрые белки и прыгают интеллигентные синички, которые взяв семечко в клювик, освобождают кормушку для других птичек. Эх, люди, учитесь… Пожалуй, Маша напишет об этом статью.

Наконец вернулась Полина, наговориться не могли целый день, в результате последовал прогресс – Лайма обиделась, ведь Маша не заходила к ней до самого вечера. Бедняжка оттолкнула руку, когда Маша протянула к ее рту хрустящий шарик из нута – фалафель, с трудом удалось уговорить съесть. А кусок лепешки манакиш Лайма забрала и, отвернувшись от подруги, стала рвать ее зубами. Но это ведь реакция! Ей уже не все равно, что творится вокруг!

– Да, новость хорошая, – согласилась Полина, но довольно сдержанно в отличие от Маши.

Они снова ужинали на крыше под звездным небом, собственно, успели давно поужинать и чаю выпить со сладостями, в данный момент просто отдыхали. Однако что-то изменилось в Полине, она более задумчивая, несколько отстраненная, и Маша поинтересовалась:

– Ты вернулась другой, я тебя такой не знаю.

– Я не другая, Машенька. Когда уезжаю от моих мальчиков, мне всегда грустно. И еще мне грустно… потому что мы скоро расстанемся.

Новость Машу напрягла – что значит, расстанутся, какое место и где Полина определила ей? Она разволновалась, так как человек, проживший много лет в условиях плохих и очень плохих, не ждет манны небесной.

– Что ты имеешь в виду? Мне предстоит уехать? Куда?

– Ты хотела вернуться в Россию? – бросила встречный вопрос Полина.

– Да… – замерла Маша, перестав дышать. – И хочу…

– Ну, вот, через месяц мы летим в Россию.

– Мы?