Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - Владимир Новодворский

Татьяна стрельнула опущенными глазами на Марину в поисках поддержки, облизнула губы, и после выдоха, спокойно парировала:

– Я никогда не охотилась ни на зверей, ни на мужчин. Мир, гармония с природой и людьми мне ближе. Так что не волнуйтесь, вы в безопасности.

– Сдается мне, ваша подруга не разделяет подобных взглядов. Однако уверен, что знаю молодого человека, чьи убеждения схожи вашими.

Мы начали взбираться в гору, упругие движения длинных ног легко подбрасывали воздушные подолы, волосы им вторили, мягко ложась на плечи. Затянувшееся молчание требовало выхода. Неуверенность сдавила горло и высушила его, а затем победно направилась захватывать новые рубежи, набирая силу и превращаясь в страх. Волшебной палочкой оказалась фраза, с детства заталкиваемая мамой в мою голову: мужчиной быть трудно, но достойно. Желание быть развязало язык:

– Мне доброта близка как часть меня, легко слетевшая с плеча.

– Владимир, это как это? Еще вчера я не слышала ничего подобного, а сегодня говорите стихами. Значит ли это, что общества одной девушки недостаточно для встречи с музой?

Марина застыла на одной ноге, дожидаясь пока я не поравняюсь с ней, облокотилась на плечо, вдохновенно прочла четверостишье, которое взлетело в воздух и повисло:

– Думается, это Марина, но Цветаева. Прежде звучал Владимир, просто Владимир, я не ошибаюсь?

Александр подхватил Марину за талию, оставив меня с вопросом.

– Просто навеяло, слова случайно собрались.

Пока я оправдывался, мы прилетели к месту назначения. Александр зажег свечи, сверчки затянули нежную мелодию. Густые заросли винограда разрешали только знакомым звездам подглядывать за нами.

– Не будем терять времени. Вино истомилось в ожидании, выпускаю его на волю. Предлагаю первый тост за нашу встречу, посвященную Татьяне, очаровательной девушке, которая не охотится на мужчин, но настолько сильно их ранит, что они начинают писать стихи.

Александр произносил тост стоя, тем самым придавая моменту торжественность. В конце все поднялись и дружно соединили фужеры, те весело зазвенели. Скорость, с которой мы принялись праздновать, позволила быстро добраться до промежуточного финиша, на котором девушки и, конечно, моя персона получили приз в виде опьянения средней тяжести. Александр увлек меня за собой, и мы оказались в чистом поле, поливая его переполнявшим нас отработанным вином.

– Обрати внимание, Таня уже в отличном расположении духа, но тебя прошу больше не пить. Уведу Марину посмотреть на звезды, комната останется в твоем распоряжении. Не торопись и, уверяю тебя, все получится.

После прогулки ноги сделались ватные, но отступать было некуда. Александр утащил Марину, та требовала продолжения веселья и просила меня еще что-нибудь почитать. Мы с Таней остались вдвоем. Наши глаза встретились, как в тумане, и привели за собой губы, они соприкоснулись и, почувствовав тепло и влагу, позвали на помощь руки. Обняв ее за плечи и прижимая к себе, вспомнил прежний опыт, нащупал застежку лифчика и не с первой попытки, но расстегнул. Мои активные действия едва не привели к падению со скамейки. Таня, очнувшись, спросила:

– Где Марина? Они ушли уже давно, а почему-то не возвращаются.

Потерять достигнутое с таким трудом казалось недопустимым. Идею кто-то шепнул на ухо:

– Они, наверное, в доме, несложно проверить.

Мы встали, голова кружилась. Таня привела в порядок одежду и последовала за мной. На чердаке было темно, луна освещала лишь небольшое пространство около маленького окошка.

– Садись. Они, видимо, решили прогуляться, скоро вернутся.

Таня нерешительно присела на край кровати, положив руки на колени. Плавно опуститься рядом не удалось, и я провалился в недра видавшего виды пружинного матраса, прихватив с собой и Таню. Мы снова оказались в непосредственной близости. На этот раз, она практически не сопротивлялась. Победив молнию, спустил платье с плеч, но оно застряло на бедрах.

Освободившаяся грудь вскружила голову своей нежностью, соски оживали от прикосновения языка. Казалось, еще шаг, и она останется нагой, наши тела сольются в бешеном потоке. Но каждый раз, пытаясь добиться большего, я натыкался на сопротивление. Устав от моей настойчивости – или недостатка смелости или опыта (можно было и разорвать этот тонкий белый кусочек ткани на две беззащитные части) – Таня попросила:

– Проводи, пожалуйста, меня домой. Не обижайся, мне очень хорошо с тобой, но я так не могу. Точно не сегодня, не следовало столько пить.

Мы медленно оделись. Ноги предательски подкашивались, хорошо, нашлось, что ухватиться, а то с чердака пришлось бы лететь, а не идти. Поле в аналогичной помощи отказало, и через несколько шагов меня унесло в высокую рожь. Я почувствовал себя боксером в нокдауне и с трудом принял вертикальное положение. Выглядело все как в замедленной съемке.

– Может, вернешься?

– Ничего страшного, я провожу тебя.

Сделав несколько шагов, я снова распластался на земле. Это превращалось в систему. В очередной раз, справившись с силой притяжения, я увидел двух Тань, стоящих возле двух лестниц, и инстинкт самосохранения подсказал, что это уже опасно.

– Дальше не надо, я спокойно доберусь сама. Возвращайся в дом. Завтра увидимся. – И исчезла.

Ноги и руки, помогая друг другу, понесли тело в обратную сторону. Вдобавок начало выворачивать наизнанку.

Утро встретило больной головой и шутками Александра.

– Видал следы твоих побед. Вдоль тропинки все трава помята. И что вы там такое вытворяли? В комнате тоже следы борьбы. Я же тебя не воевать оставлял, а познавать женщину. Недаром Марина мне все твердила, что тебе опытная девушка нужна. А я-то упирался, мол, не бабье это дело мужиков уму разуму учить. Сам-то что думаешь?

– Ничего не думаю, болит все.

– Ну, если болит все, значит, Марина права. Прыгай в бочку с холодной водой, потом рассолом лечиться будешь, поэт ты мой.

К полудню, восстановив отношения с собственным организмом, отправился в компании Александра провожать Таню. Они с Мариной стояли на автобусной остановке, у Таниных ног притулилась небольшая сумка. Они радостно замахали нам. Чувство неловкости, вызванное мешаниной эмоций от нереализованных мужских амбиций, неловкого обращения с обнаженным телом едва знакомой девушки и нелепыми хмельными танцами с падениями мордой в рожь, развеялось благодаря непринужденному веселью, вызванному нашим появлением.

Легкий поцелуй и касание тел, превратившихся на миг в одно, изменили представления о прошедшей ночи и наполнили предвкушением будущих ночей. Мы обменялись телефонами, и маленький голубой автобус, кряхтя, пополз в горку, увозя ощущение тепла, которое может подарить только женщина.