Бенди и чернильная машина. Кошмары оживают - Адрианна Кресс

– Как машина связана с чернилами?

– Они ей нужны для работы.

– Труба, – выпалил я.

– Какая труба? – не поняла Дот.

– Мне это тогда показалось странным. В мой первый рабочий день – когда облитый чернилами Сэмми велел мне их убрать. Получается, чернила залили чулан из-за лопнувшей трубы. Они текли по трубе. Но как…

Норман перебил меня.

– Я не ведаю, как и что там происходит. Я лишь знаю, что после того, как чернила попадают в машину, они становятся другими.

Другие чернила. Я задумался над этим. Теперь кусочки головоломки начали вставать на свои места в моём закипающем мозге. Некоторые вещи стали более понятными. Я сам мог ответить на часть вопросов.

– Так чернила, которые искал Сэмми… которыми бредил… – медленно начал я, встретившись взглядом с Дот.

– Да, – сказала она. – Естественно. Зачем так переживать из-за обычных чернил? Они же есть везде. Мы работаем в студии анимации. У нас чернила повсюду.

– Повсюду, – эхом повторил я.

– Итак, машина. – Дот повернулась к Норману и наклонилась вперёд. – Ты сказал, что мистеру Дрю нужны чернила для машины. Норман, что эта машина делает?

Я задержал дыхание в ожидании ответа. Мне почти казалось, что ответа на этот вопрос я знать не хочу.

Норман лишь покачал головой. Он снял ноги со стола и выпрямился на стуле.

– Хотелось бы мне знать. Но я вижу только то, что могу видеть. А мистер Дрю и этот парень Том Коннор секретничают ещё больше вашего. Я только знаю, что Сэмми уже больше не Сэмми. Похоже, чернила взяли над ним контроль. Я думаю, они его забрали.

– Думаешь, Сэмми жив? – спросила Дот.

– Не знаю. Но кое-что я вам скажу. У чернил есть своя воля на всё. Они идут туда, куда хотят…

– Соскальзывают с бумаги, – добавил я при мыслях о ковбое Бенди и записной книжке Сэмми. И тут я вспомнил…

Меня охватила паника – настолько сильная, что её нельзя даже сравнить с той, что возникла во время погони монстра. Глубоко внутри меня, где-то у основания позвоночника, пробудился природный инстинкт. Он полностью захватил моё нутро в момент внезапного осознания.

– У меня есть эти чернила, – вымолвил я. – Я взял пузырёк из запасов Сэмми.

– Ну, на данный момент вся студия переполнена этими чернилами. Мистер Дрю позаботился об этом, – вставил Норман.

– Нет, он не мог так поступить. Это неправда! – закричал я, хотя в тот же момент перед глазами всплыло воспоминание. В нём дедушка осматривал руку главы студии, а потом говорил, что «чернила – плохо». Нет, не в этом дело. Невозможно. Я посмотрел на Нормана. – Вы сами сказали, что он нанимает талантливых людей. Что у него есть видение. Так что это не его вина. Это всё Том Коннор. Или, может быть, Сэмми.

Меня трясло. Все мои эмоции смешались и превратились в страх. Я не мог определить, что чувствую помимо этого. Не сумел связать воедино все свои выводы о чернилах, о мистере Дрю, о непонятном существе, скрипачке и ползучих тенях. Всё запуталось в один большой клубок страха.

– Бадди, успокойся, – сказала Дот.

– Я не могу, ты не понимаешь. Мне нужно идти!

Мне правда было необходимо как можно скорее выбраться отсюда.

– Всё в порядке, Бадди. Нам надо просто ещё немного подождать. – Дот встала и подошла ко мне, мягко положив свою руку на моё плечо.

– Я не могу! Разве ты не понимаешь? У меня есть эти чернила. Они дома. У меня в квартире. – Я сбросил руку Дот со своего плеча и рванул прочь из будки киномеханика. Я не переживал, стало ли ей больно или нет. Мне было плевать, что Норман посчитает меня сумасшедшим. И уж абсолютно точно не волновало то, что чудовище могло меня обнаружить и поймать. Я не переживал из-за этого, потому что ни о чём не думал. Я просто действовал.

Я бежал домой.

Не помню, как я добирался и сколько времени это заняло. Я не знаю, спустился ли в метро или пробежал весь путь. У меня не сбилось дыхание, когда я оказался у своего дома. Но я насквозь пропитался потом, хотя непонятно – то ли я потел от жары, то ли от страха.

Не знаю.

Я лишь помню, что оказался дома и ворвался в тёмную квартиру. Я не слышал тишины или звука своих тяжёлых шагов по деревянному полу. В ушах отдавался лишь стук собственного сердца, разгоняющего кровь по всему телу.

Я завалился в свою комнату.

Как обычно, дедушка, словно привидение, лежал на кровати лицом вверх. В свете уличного фонаря старик казался очень бледным и худым. Я подошёл к кровати и встал сбоку от дедушки, чтобы взглянуть на рисунки. Они валялись на полу – ровно в том месте, где я их бросил после того, как лихорадочно просмотрел и заметил тревожные изменения.

Я упал на колени, чтобы собрать листы. В тот же момент меня снова накрыло волной страха. Бумага была чистой. Все лежащие на полу листы были абсолютно белыми. Я перевернул их, изучая каждую сторону. Ничего.

Я в ужасе начал осматриваться вокруг себя. И тогда я заметил его. Чернильный след тянулся вверх по краю одеяла, по длинным рукавам дедушкиной ночной сорочки и направлялся к его рту. Чернила походили на вены или на реки крови. Но текли они вверх. К дедушке. Они тянулись к нему.

– Нет! – выкрикнул я, подскочив к дедушке, и рывком поднял его в сидячее положение. Глаза дедушки широко распахнулись. Он начал бороться, цепляясь руками за мои предплечья. Старик закричал от ужаса или боли. Может быть, от всего сразу.

– Всё в порядке, всё хорошо! – успокаивал его я. Однако дедушка не переставал вырываться. Всё было вовсе не хорошо. Дедушку до сих пор покрывали чернила. Я протянул руку, пытаясь вытереть их с его шеи. Но дедушка схватил меня за запястье и толкнул. Я не ожидал, что человек его возраста может толкать с такой силой. Я завалился назад.

– Что здесь происходит? – каким-то образом в комнате на кровати оказалась мама и протянула руки к своему отцу. – Папа! – Она крепко, но бережно сжала его лицо между своими ладонями. – Папа, wszystko w porza˛dku![10]

Мне оставалось только смотреть и пытаться восстановить дыхание, пока старик постепенно успокаивался, глядя в глаза моей матери. Он медленно поднял руки и обхватил лицо дочери своими ладонями, повторяя её жест.

– Ирена, – мягко произнёс дедушка.

– Tak, Papa, tak, – подтвердила она. – Ирена.

Он медленно растянул губы в улыбке и кивнул. Затем посмотрел на меня.

– Бадди.

Я улыбнулся ему в ответ, потирая запястье в том месте, где дедушка его сильно сжал.

– Да, – сказал я.

Старик снова кивнул.