Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

Подготовка к похоронам. В тот момент, когда Гордиан испустил дух, его сын склонился к его лицу, как бы принимая этот его последний вздох. Сразу же молодой человек трижды произнес имя своего отца «Квинт! Квинт! Квинт!», частью для того, чтобы убедиться, что отец мертв, частью как знак для оплакивания покойного рабами и вольноотпущенниками по всему большому особняку. Отправленный посыльный быстро вызвал известнейшего libitinarius’а (организатора похорон), который принял на себя обязанности сделать все необходимое наилучшим образом. В то время как дом оглашался плачем и причитаниями, профессиональные эксперты обмыли тело покойного теплой водой и сразу же сняли с его лица восковую посмертную маску.

Затем тело покойного облачили в расшитую золотом тогу, которую он мог носить в бытность свою магистратом, и в таком виде уложили на золоченом ложе в атрии ногами к дверям, около которых в знак траура в доме поставили связки ветвей кипариса и сосны. Были призваны опытные бальзамировщики, и отложили погребение на неделю. Чуть позже оказалось, что можно было и не делать этого – церемония состоялась через два дня, – времени вполне хватило, чтобы подготовить громадный погребальный костер и выполнить некоторые необходимые формальности.

Древние традиции требовали, чтобы каждое погребение производилось ночью, так что погребальные факелы вдоль улиц были столь же обычны, как и более яркие свадебные факелы во время брачных торжеств. Но во времена Империи самые впечатляющие церемонии, разумеется, проводились только в дневное время, хотя даже тогда все же можно было увидеть во время прохода процессий несколько факелоносцев.

Организация погребальной церемонии, вне всякого сомнения, требовала исключительного мастерства. Если покойный происходил из древней фамилии, следовало нанять особых людей – они понесут все посмертные восковые маски, которые обычно хранились в атрии, и будут облачены в сделанные из подручных материалов или взятые напрокат костюмы консулов, преторов и т. д. Собирали также все необходимые в этом случае аксессуары. Прежде всего в дом покойного следовало явиться искусному греку-актеру, отобранному частично из-за определенного физического сходства с умершим. Это будет archimimus, который после подробнейших разговоров с вольноотпущенниками Гордиана и даже с его сыном должен будет изучить речь, манеры поведения и личные слабости ушедшего, чтобы потом более-менее правдоподобно предстать в его образе.

Погребальная процессия. Демонстрация масок «предков». Наконец, в заранее выбранное время – когда можно привлечь наибольшее внимание окружающих – со всех улиц, где у Гордиана были друзья, к небу начали возноситься крики. Так звучал традиционный призыв, произносившийся на своеобразной архаичной латыни. «Этот гражданин, Квинт Гордиан, отходит ко смерти. Всем, кто может себе это позволить, настало время присутствовать при его погребении. Сейчас он покидает свой родной дом!» И вот уже процессия следует по улицам, возглавляемая организатором похорон – напыщенным designator’ом.

В голове процессии следуют музыканты, звуки их флейт, лир и цимбал сливаются в грустную мелодию. Сразу за ними идет неизбежная толпа шутов и фигляров, которые распевают грубые, порой непристойные песни и отпускают весьма двусмысленные шутки глазеющим на них прохожим. Затем, как можно предположить, выступает сам Гордиан – разумеется, это тот самый archimimus, одетый как бывший консул, копирующий его походку, жесты, голос и даже отпускающий порой «соленые» остроты в адрес покойного. Далее следует наиболее впечатляющая часть процессии – вдова покойного и его сын двигаются с поистине аристократическим достоинством. Род Гордиана один из древнейших в Риме, и потребовалось около сотни актеров, чтобы нести все восковые imagines (порой уже частично выкрошившиеся и почерневшие), извлеченные из шкафов в атрии. Эти его «курульные предки», самые ранние из которых восходили ко временам вторжения галлов, символически сопровождают Гордиана вплоть до могилы. Прохожие на улицах, провожающие взглядами процессию, узнают «консулов» и «эдилов», показывая на них пальцами, наконец кто-то восклицает «Цензор!», а потом, даже еще громче, и «Диктатор!»[150]. Если бы покойный мог каким-либо образом увидеть этот момент своей посмертной славы, то, возможно, почувствовал бы, что ради него вполне можно было бы умереть.

Сцены в ходе процессии. Свита вокруг катафалка. За группой, несущей посмертные маски, идут рабы с шестами, на которых на больших полотнах довольно схематично изображены эпизоды из войн с даками[151], в которых их хозяин участвовал в качестве легата. Гордиан также одно время занимался литературой, и свитки с его эссе и поэмами, ныне прикрепленные к высоким шестам и несомые другими рабами, сопровождают сейчас своего автора. Затем следует собственно тело покойного – открытое всем взорам, лежащее на подставке, задрапированной пурпурной материей, затканной золотом, оно покоится на плечах восьми специально отобранных носильщиков. Все могут видеть, что Гордиан несет на себе «триумфальное украшение», лавровый венок и toga praetext’а, дарованные самым знаменитым армейским генералам[152].

За покойным шествуют члены его семьи. Молодой Гордиан облачен в черное, он поддерживает под руку свою мать, почтенную матрону, в траурном одеянии белого цвета, который предписывается женщинам, ее седые волосы в беспорядке рассыпаны по плечам. Если бы у него были сестры, то они сейчас рвали бы на себе волосы, расцарапывали бы ногтями щеки и вопили бы во весь голос, демонстрируя скорбь. Сейчас же эта доля в основном выпала на группу женщин-рабынь, ведомую двумя профессиональными плакальщицами, которые время от времени задают остальным тон, начиная причитать по умершему. За плакальщицами выступает большая группа самых почтенных друзей Гордиана, все они идут, опустив взоры, облаченные в траурные тоги. За ними следует целый кортеж бывших рабов из числа familia, причем сначала идут старые вольноотпущенники, затем группы бывших рабов в высоких шапках – символах отпуска на волю по завещанию, старающихся не слишком явно выражать свою радость по поводу обретенной свободы. Замыкает же процессию группа всех остальных рабов familia, как должно погруженных в скорбь о потере «такого хорошего хозяина».

Прощальные речи на форуме. Погребальная процессия направляется сначала не к месту погребального костра, но к Старому форуму. Честь публичного прощания с покойным на форуме дарована практически всем знаменитым гражданам, включая многих аристократов. И в самом деле, подобное использование форума уже давно вошло в обычай. Пространство вокруг трибуны для говорящих (rostra) заранее очищено от бездельников. Здесь установлены несколько рядов «курульных кресел» для всех несущих посмертные восковые маски, чтобы все они снова сидели, как магистраты прошлых лет.