СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова

подбор специалистов, неслаженность и трения внутри группы, слабое знание обстановки, не всегда достаточный профессиональный опыт и низкий уровень педагогических способностей большинства инструкторов, «неумение сразу подойти к жизненному, нужному, нащупывание „программ"», текучесть личного состава и неравномерность нагрузки, нехватка переводчиков654.

На деятельности Южнокитайской группы советников отрицательно сказался конфликт В.К. Блюхера с М.М. Бородиным. Взаимные претензии стали возникать в середине мая 1925 г., после возвращения последнего из поездки на север Китая, в которую он отправился практически сразу после прибытия в Кантон Блюхера. Обострению отношений способствовали недостаточное разграничение полномочий военного и политического отделов, а порой и личные амбиции.

В своем докладе о поездке в Кантон в октябре 1925 г. советник А. Хмелев отмечал, что в период, когда политической и военной работой руководил Блюхер, управление было сосредоточено только в его руках. С приездом Бородина была предпринята попытка разделить обязанности. Однако она не дала положительных результатов. По замечанию А. Хмелева: «Военный отдел тов. Бородин прибрал к своим рукам как следует… Военные работники обезличены… даже лишены права непосредственной телеграфной переписки с Пекином. Вся переписка идет только от имени Бородина»655.

Нарекания к работе М.М. Бородина возникали и у Н.В. Куйбышева. В декабре 1925 г. он докладывал в Москву: «Во-первых, Бородин мыслит меня как своего военного советника… Во-вторых, мы расходимся в оценке положения в Гуандуне и состояния армии. А отсюда – ив методах работы… Осложняется это еще тем, что Бородин безграмотен в военном отношении и так же безграмотен во всех вопросах гражданской войны, советского строительства и громадного опыта нашей партии. Он как с луны свалился»656. В январском письме 1926 г. также содержалась негативная характеристика текущей работы главного политического советника: «Он сделал все от себя зависящее, и впредь за событиями и обстановкой он не поспевает»657.

Разногласия внутри миссии ухудшали обеспечение военных инструкторов оперативными данными, замедляли обмен информацией с Москвой. Это осложняло работу В.К. Блюхера и Н.В. Куйбышева по вопросам военно-стратегического планирования и в части принятия организационных решений. В соответствии с положением о Южнокитайской группе военно-политических работников в задачи советских специалистов входила «популяризация идей коммунизма, советской государственности и работа за всестороннее сближение и поддержку СССР»658. Сотрудничество политических и военных советников являлось необходимым условием эффективности их деятельности. Особенно опасными такие конфликты становились в обстановке кризиса единого фронта.

С укреплением позиций правого крыла Гоминьдана и ростом в нем антикоммунистических настроений процесс реформирования НРА затянулся. Чан Кайши понимал необходимость реорганизации вооруженных сил. Однако он опасался, что это приведет к подрыву его авторитета и ущемлению прав как главкома. Находясь в напряженных отношениях с председателем Военного совета, он, по словам А.В. Благодатова, «скорее саботировал эти мероприятия (реорганизацию армии. – И. В.), чем способствовал их проведению в жизнь»659. В 1927 г., ввиду усиления политических разногласий, контакты с ГМД по военным вопросам были прекращены.

За период активного сотрудничества СССР и Гоминьдана в военной сфере, несмотря на все трудности, советским специалистам удалось реализовать основные задачи по реорганизации и повышению боеспособности вооруженных сил ГМД. Результаты этой работы были высоко оценены китайской стороной. В письме на имя посла СССР Л.М. Карахана бригадный командир 2-й запасной бригады 3-й Национальной армии Ху Дэфу просил направить опытных специалистов по артиллерии, инженерному и пехотному делу: «Приехав, они могли бы руководить всем, чтобы знания и качество всех частей бригады могли улучшиться»660. Сам факт подобных обращений в Москву доказывал, что польза от пребывания в войсках советских инструкторов китайскими военными под сомнение не ставилась.

В отзывах по результатам опроса офицеров, окончивших курсы высшего командного состава, переданных Фэн Юйсяном А.С. Бубнову в феврале 1926 г., отмечалось: «…не только никто из иностранцев, но даже китаец не стал бы так внимательно и аккуратно следить за работой своих слушателей»661. Сам Фэн Юйсян подчеркивал, что «инструкторы работали чрезвычайно энергично, отдавая все свои силы»662. Вдова Сунь Ятсена, представительница левого крыла Гоминьдана, Сун Цинлин, в ходе официально визита в Москву в 1927 г. выразила благодарность советскому правительству за помощь Китаю, оказанную в ходе революции 1925–1927 гг.663

Руководство СССР также признало заслуги военных специалистов. Об этом свидетельствовали правительственные награды, полученные ими по результатам командировки. Советники Блюхер, Сергеев, Кравцов, Теруни, Черепанов, Пал-ло, Горев и др. были удостоены орденов Красного Знамени664.

Практика реализации сотрудничества СССР и ГМД в военной сфере в 1923–1927 гг. показала, что определяющее воздействие на него оказала политико-идеологическая составляющая. Ключевым фактором, изменившим позицию Советского Союза и повлекшим прекращение военного сотрудничества с Гоминьданом, стала не его безрезультатность, а политические разногласия. В рассматриваемый период советским специалистам удалось добиться существенных результатов в плане повышения боеспособности армии ГМД и его союзников. За короткий срок из разрозненных, не имеющих единой организационной структуры, практически небоеспособных военизированных формирований они создали вооруженные силы, достаточно подготовленные для эффективного противостояния войскам милитаристов. В комплекс мероприятий, осуществленных при помощи СССР, вошли: поставки оружия, боеприпасов и других материалов для войск ГМД; организация и обеспечение работы военно-политических школ; обучение личного состава НРА и Национальных армий Фэн Юйсяна. При содействии Москвы на территориях, подконтрольных ГМД, была начата работа по созданию органов государственной безопасности, подготовке кадров разведки и контрразведки, восстановлению флота, организации в войсках медицинской службы. Советские советники приняли непосредственное участие в подготовке и проведении многих локальных операций, были привлечены к планированию военной кампании Гоминьдана по объединению страны.

В период 1923 – первой половины 1927 г. взаимодействие СССР и ГМД в военной сфере развивалось весьма конструктивно. Затруднения, возникавшие в ходе работы советских специалистов, носили по большей части объективный характер, поскольку опыта инструкторской, политической, международной советнической деятельности у командиров РККА на тот момент не было. Возросшую боеспособность и результативность действий НРА подтверждало успешное осуществление Восточных и Северного походов. Это говорило в пользу того, что Гоминьдан не имел оснований для свертывания военного сотрудничества с Москвой по причине его низкой эффективности, тем более в период активных боевых действий до завершения Северного похода.

Неотъемлемой частью деятельности советских специалистов в Китае являлось проведение занятий по политической подготовке в войсках ГМД. С одной стороны, это была необходимая работа, направленная на повышение дисциплины в войсках, морального уровня военнослужащих, разъяснение им целей военной кампании, привлечение общественной поддержки. С другой стороны, учитывая зависимость административного аппарата от поддержки армейского командования, влияние на настроения в войсках могло стать для Кремля мощным средством давления на партийные институты Гоминьдана. В связи с этим политработа среди военнослужащих являлась одной из важных составляющих в стратегии Москвы по внедрению просоветских и прокоммунистических идей в армии