СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова

стать поводом к конфликту с Токио. Кроме того, требовалось подтверждение, что в случае предоставления военных материалов они не будут использованы против страны-поставщика. В качестве гарантии выступил договор между СССР и Китаем о дружбе и ненападении. Он был подписан 21 августа 1937 г.707 Соглашение стало фундаментом для военного и политического сотрудничества СССР и Гоминьдана.

В соответствии с положениями этого документа Москва и Нанкин приняли решение воздерживаться от нападения друг на друга, в том числе совместно с иными державами. Вторая статья договора закрепляла, что в случае агрессии третьей стороны участники соглашения «обязуются не оказывать ни прямо, ни косвенно никакой помощи такой третьей или третьим державам в продолжение всего конфликта, а равно воздерживаться от всяких действий или соглашений, которые могли бы быть использованы нападающим или нападающими к невыгоде стороны, подвергшейся нападению»708.

В ходе подписания договора его участники выступили с устными декларациями, уточнявшими второй пункт соглашения. Д.В. Богомолов отметил, что «Советский Союз не заключит какого-либо договора о ненападении с Японией до того времени, пока нормальные отношения Китайской Республики и Японии не будут формально восстановлены». Министр иностранных дел Китая Ван Чжунгуй от имени своего правительства заявил, что его страна «…не заключит в течение действия договора о ненападении… какого-либо договора с третьей державой о так называемых совместных действиях против коммунизма, который практически направлен против СССР»709. Эти заявления потребовались, так как Москва стремилась получить подтверждение неприсоединения Китая к Антикоминтерновскому пакту, а Нанкин – конкретизировать позицию Кремля в отношении Японии и удержать советское правительство от заключения с Токио пакта о ненападении.

Подписание советско-китайского договора, как отмечал полпред СССР в Японии М.М. Славуцкий, произвело в Токио «огромное впечатление»710. Кабинет Коноэ расценивал это соглашение как свое дипломатическое поражение. Об этом свидетельствовала телеграмма, направленная Славуцким в НКИД СССР 30 августа 1937 г.: «Договор с Китаем здесь в центре внимания. Не только пресса, но и первые комментарии МИД… открыто демонстрируют озлобление японцев этим их новым внешнеполитическим поражением на фоне и без того осложненного положения на фронтах, усиливающихся финансово-экономических затруднений…»711 В ответных рекомендациях НКИД предлагал свести к минимуму обсуждение в Токио вопросов военной помощи Китаю и торговли оружием или отстаивать позицию, что эти действия соответствуют нормам международного права. В тени оставался тот факт, что именно советско-китайский пакт о ненападении открыл для подписавших его сторон возможность перейти к широкомасштабному сотрудничеству в военной сфере.

Таким образом, в 1933–1937 гг. произошли изменения в представлениях советского руководства о методах обеспечения безопасности на Дальнем Востоке. Попытки создания многостороннего соглашения, направленного на сдерживание экспансии Японии в АТР, были пересмотрены в пользу двустороннего сотрудничества с Китаем, так как все действия НКИД СССР, направленные на заключение Тихоокеанского пакта, остались безрезультатны. Это было вызвано желанием европейских держав и США в ожидании начала советско-японской войны защитить свои экономические интересы в Поднебесной посредством «умиротворения» Токио.

Ярким примером попытки западной дипломатии добиться компромисса с Токио в обмен на безразличное отношение к действиям Японии в Китае являлась дискуссия, развернувшаяся в 1937 г. в Лиге Наций. 30 августа 1937 г. Нанкин направил Генеральному секретарю Лиги Наций сообщение об агрессии Японии. Англия и Франция, занимавшие в организации ведущее положение, не имели намерения выступать против Токио. Желая выяснить позицию США, не состоявших членом Лиги Наций, Лондон обратился к Белому дому с вопросом, будут ли Штаты представлены в Женеве. Вашингтон ответил согласием.

После обращения правительства Чан Кайши в Совет Лиги Наций с просьбой применить сдерживающие меры в отношении Японии 13 сентября 1937 г. Великобритания и Франция, опасавшиеся за свои колонии вблизи зоны боевых действий, добились передачи этого вопроса на рассмотрение Консультативного комитета, созданного для обсуждения маньчжурского вопроса712. В результате была принята резолюция, осудившая бомбардировки китайских городов, но не предусматривавшая никакой помощи Нанкину.

15 сентября 1937 г. состоялось открытие очередной Ассамблеи Лиги Наций. Ее повестка предусматривала обсуждение ситуации в Китае. Лига не могла отказать Нанкину в рассмотрении этого вопроса, так как статья 10 Устава обязывала ее гарантировать территориальную целостность и политическую независимость каждого члена организации, а статья 16 предусматривала применение к агрессору экономических и военных санкций713.

В день открытия сессии Ассамблеи представитель от Гоминьдана Веллингтон Ку призвал Лигу Наций помочь Китаю. Однако его заявление нашло поддержку только со стороны СССР. М.М. Литвинов обвинил членов Лиги Наций в бездеятельности. С начала аннексии Маньчжурии пассивная позиция мирового сообщества в отношении Японии приводила лишь к расширению агрессии в Китае. Он указал, что сохранить мир возможно только путем последовательного проведения политики коллективной безопасности714. Однако предложение Москвы не было рассмотрено форумом. Консультативный комитет ограничился решением о созыве конференции стран – участниц «договора девяти держав». 6 октября 1937 г. оно было одобрено Лигой Наций715.

Информагентства Японии одобрительно отреагировали на нерешительность международного сообщества. Газета «Иомури» 6 октября 1937 г. разместила сообщение о проекте резолюции Лиги Наций под заголовком «Даже Лига Наций отвергает китайские утверждения и заявляет, что японские действия не являются агрессией»716. В официальном ответе на резолюцию Лиги Наций Токио возложил ответственность за начало войны на Нанкин. Действия Японии были названы мерой обороны, «к которой она вынуждена прибегнуть ввиду заранее обдуманных провокационных актов Китая»717. В документе подчеркивалось, что Токио стремился лишь добиться отказа Китая от антияпонской политики и не имел к нему территориальных претензий, тогда как «именно китайское правительство, поддаваясь коммунистической интриге, вызвало нынешние военные действия»718.

На Брюссельской конференции 3—24 ноября 1937 г. мнения делегатов о мерах воздействия на Японию разделились. Американские и британские представители полагали, что смысл работы форума должен был состоять в примирении враждующих сторон. Определяющей в Брюсселе стала позиция Вашингтона, которая, по словам госсекретаря США К. Хэлла, сводилась к тому, что «вопрос о методах давления на Японию не входит в задачу данной конференции»719. Соединенные Штаты, Британия и Франция настойчиво предлагали Нанкину и Токио согласительные процедуры. Советская сторона, напротив, накануне открытия конференции заявила о недопустимости лишь морального осуждения японской агрессии и о необходимости применения к Токио эффективных мер720. Однако, когда 13 ноября 1937 г. В. Ку поднял вопрос о санкциях и оказании материальной помощи Китаю, западные делегации предпочли уклониться от обсуждения этой темы721.

Стремление стран – участниц Брюссельской конференции 1937 г. подтолкнуть СССР на выступление против Японии проиллюстрировала беседа советского представителя В.П. Потемкина с председателем форума министром иностранных дел Бельгии П. Спааком. Последний провокационно заявил, что «лучшим средством сделать Японию сговорчивее было бы послать несколько сот советских самолетов попугать Токио»722. Потемкин отметил, что «охотники загребать