Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

— Я все понял, Лом, — сказал Лешка, поднимаясь икривя губы. — Можешь не ораторствовать. Мы друзья и все такое, только бабатвоя…

Он попытался найти слово, не нашел и направился к дверям.Когда за ним закрылась дверь, Лом улыбнулся, широко и лучезарно, и сказал:

— Каюк дружку. Кончился.

— Это точно, — согласилась Танька и добавила тише:

— Царство ему небесное…

Оставшись с мужем наедине, я долго молчала. Он подошел, селрядом, взял меня за руку.

— Гена, — позвала я, — ты ведь не думаешь…что я действительно хотела этого пьяного идиота?

— Что за чушь? — нахмурился Лом. — В головуне бери. Я тебя знаю и верю тебе. Все.

На сей раз похороны не были такими уж пышными, и никто нерешался особенно горевать по Лешке. Предпочитали сурово хмуриться иотделываться фразами типа: «Да, жизнь… вот так вот…» и тому подобной чепухой.Кое-какие причины для этого были: Моисеева обнаружили в машине в трехкилометрах от города, с пятью пулями в груди, шестая в голову его доконала.Вокруг машины натоптано, снег кровищей залит. Напрашивался вывод, что убийцапрофессионалом не был, убитого хорошо знал, так как тот подпустил его к себе изачем-то бродил с ним вокруг машины. Шел робкий, но упорный слух, чтопристрелил его сам Лом, и по всему выходило, что из-за бабы. Наше присутствиена похоронах всех сбивало с толку. Лом сурово хмурился, и видно было, чтосильно печалится из-за дружка. Остальные, глядя на вождя, тоже печалились, но,как я уже сказала, без лишних слов. Обещаний вроде: «Мы этого подлюгу из-подземли достанем» никто не давал, предпочитая тяжкие вздохи опасным обетам.

Так как законной супруги у Лешки не было, а незаконных быломного, они перед церемонией малость поскандалили, пытаясь решить, кому должнабыть отведена ведущая роль, и нанесли друг другу незначительные телесныеповреждения. В результате на похороны ни одна не явилась, так что рыдать ибросаться на гроб было некому. Близких родственников он не имел и уже нескольколет числился в сиротах. В общем, церемония особенно не впечатляла, хотя Танькаи настояла на отпевании, во время которого переминалась с ноги на ногу и снетерпением ждала, когда запоют ее любимое. Прослушав до конца знакомые слова,подружка расслабилась, всплакнула и сказала довольно громко:

— Ох, горе-то какое…

Я не поняла, к чему эти слова относились: к Лешкиной кончинеили к тому, что певчие замолчали.

Совершенно случайно и без чьих-либо стараний на кладбищеМоисеев оказался рядом с Синицей. Неподалеку в полный рост стоял Святов вчерном мраморе, и хоть особого сходства я не улавливала, но Танька утверждала,что он сильно походил на Ильича. Обнаружив в такой близости трех недавнихсоратников, в то время как дела шли на редкость хорошо и обещали быть ещелучше, мужики глубоко задумались и о Лешке вовсе перестали печалиться. Не темысли их одолевали.

Лом стоял возле гроба, сложив руки, с прямой спиной и гордовскинутым подбородком, и походил то ли на гангстера американской закваски, толи на лидера какой-нибудь партии. Вокруг него образовалось пустое пространство,не слишком большое, но ощутимое. Никому и в голову не приходило, обращаясь кнему, назвать его Ломом или Генкой. Все поспешно отводили глаза, но спинами ителодвижениями демонстрировали преданность и готовность ради вождя на многое.

Мы стояли в сторонке, но в достаточной близости от Лома: я вчерном, Танька в слезах, Костя в очках с золотой оправой и Славик в дорогомпальто на меху. На нас поглядывали с замешательством и некоторым испугом, иумные уже сообразили, что старые времена безвозвратно канули в небытие, агрядут новые, к которым надлежит приспособиться.

Саид, последний из оставшихся в живых давних Ломовыхдружков, был, безусловно, человеком умным. Он стоял в трех шагах от Лома, заего спиной, точнее, за плечом, рядом, но сзади, и наперед не лез. Когда могилузарыли и обложили венками, он тихо сказал:

— Да, Гена, вдвоем мы с тобой остались.

Я попыталась уловить в его голосе намек, но услышала лишьгрусть и смирение перед судьбой.

— Да, — кивнул муженек, и они на глазах у всейкомпании обнялись и маленько похлопали друг друга по спине. Остальные терпеливождали, когда Лом пройдет к машине. Он пошел, и Саид вроде бы рядом, ночуть-чуть сзади. Потом пропустили нас и с некоторым облегчением побрели кожидавшему транспорту. На многих лицах читалась растерянность.

— А Саид умница, — сказала Танька, устраиваясь навелюровом сиденье. — Уроки истории тоже научили его кое-чему.

Я кивнула. Саид в отличие от остальных Ломовых дружковвсегда вызывал у меня симпатию.

Поминки прошли без особого шика, петь хвалебные оды Моисеевуникто не решился, о памятнике в полный рост тоже не заговаривали, посидели, выпилии затосковали. То ли дело в старые времена: Аркашу неделю поминали, да такбуйно, что на полгода воспоминаний хватило.

Я сидела рядом с Танькой в сторонке, Лом, само собой, воглаве стола, а Костя от него по правую руку, там, где раньше всегда садилсяЛешка. Умных это тоже на размышление сподвигло, но умных было не так много,чему я, по понятным причинам, радовалась. Саид сидел слева от Лома, вел себяскромно, пил мало, был серьезен, но особо печаль не демонстрировал. Ломик то идело обращался к дружку, как видно, желая подчеркнуть, что их дружбе годы иневзгоды не страшны. Танька только ухмылялась, а Саид, улучив момент, подошел кнам. Надо сказать, что восточного в нем только и было что дурацкая кличка,которую он получил давным-давно из-за пристрастия к одному фильму. Фамилия унего была Пантелеев, а имя Саша, но еще много лет назад об этом начисто забылии иначе как Саидом не называли. Я и сама лишь недавно с некоторым удивлениемузнала его настоящее имя, разумеется, благодаря Танькиным стараниям. Теперьвремена сменились, и о дурацких кличках следовало забыть.

Саид сел рядом, дружески улыбнулся мне и сказал:

— Хорошо выглядишь.

— Спасибо, Саша, — мягко ответила я и тожеулыбнулась. Он посмотрел куда-то перед собой и заговорил не спеша:

— Редко видимся. И все больше по невеселому поводу.

— Да, — я кивнула, а потом добавила:

— Кто бы мог подумать…

— Как посмотреть, — пожал плечами Саид. — Опокойнике плохо не говорят, но о Лешке мало что хорошего можно сказать. Он когоугодно мог допечь. В последнее время мы с ним виделись редко, только по делам.

— Да, с Геной у них то же самое было… Все большеюношеские воспоминания.