В любви и на войне - Лиз Тренау

Отто потянул ее за рукав.

– Можно нам купить яблок, мам? – прошептал мальчик. – Или слив?

Она не ела слив три, а то и четыре года. Рот наполнился слюной при мысли о том, как она вонзает зубы в сладкую, податливую сочную мякоть и медовый сок течет по подбородку.

Только когда она стала в очередь, Марта заметила косые взгляды и услышала шепот за спиной. Она пыталась игнорировать их; в конце концов, она имеет такое же право стоять в этой очереди, как и любой другой, и всего-то хочет купить несколько слив.

Женщины проталкивались мимо нее, пихая ее локтями, и некоторое время Марта терпеливо сносила это. Но спустя несколько минут, когда ее оттеснили в сторону, она решила воспротивиться. Она протянула руку с монетами, как и все остальные, демонстрируя монеты на ладони. «Мои франки не хуже их денег», – подумала она.

Но даже теперь продавец за прилавком избегал встречаться с ней взглядом, и в ее сердце начал закрадываться холодный страх. Неужели слухи успели поползти по городку?

– Извините, – громко сказала она на своем лучшем французском, – взвесьте мне полкило слив, пожалуйста.

Головы повернулись к ней, гул разговоров в толпе тотчас стих. Долгое время торговец колебался, не зная, как отреагировать на глазах своих покупателей. Наконец он пошевелился, схватил горсть фруктов, сунул их в свернутую в конус газету и протянул ей.

– Двадцать центов, – бросил он сухо.

Толпа расступилась, позволяя ей пройти, и, толкая Отто впереди себя, Марта выбралась из очереди. Когда они уходили, она слышала, как покупатели зашумели с новой силой. Она ускорила шаг, боясь услышать, о чем они говорят.

* * *

Теперь, когда они подошли к пекарне, ее желудок снова забурлил от нервного спазма. Признают ли они в ней ту самую женщину, которая приехала посетить немецкую могилу? Через окно она видела, как мужчина обслуживает других клиентов. Она подалась назад, сделав вид, что рассматривает витрину, пока не ушли покупатели.

Когда они заходили в этот магазин раньше, они видели пустые полки. На этот раз Марту поразило разнообразие буханок, булочек и батонов: круглые, кирпичиком, длинные, пухлые, тоненькие и короткие, белые, черные, ржаные, грубого помола, притрушенные мукой, овсяными хлопьями, кунжутом или маком.

На низкой мраморной полке даже была выставлена выпечка, которая удивила их еще больше, чем хлеб: вафли, круассаны, яблочные пироги, пироги с вишней, эклеры, рожки, заполненные сливками, разноцветные миндальные пирожные и песочные печенья всех форм и размеров.

– Еще пирожных, мама! – взмолился Отто. – Пожалуйста!

– Подожди, посмотрим, – прошептала она.

Наконец, когда магазин опустел, она велела Отто оставаться снаружи. Когда она вошла, пекарь обернулся. Он был так похож на своего брата, хозяина гостиницы – высокий и худощавый, только волос чуть побольше, – что она ощутила, как желудок сжимается при воспоминании о том, как всего час назад она, упав на колени, со слезами умоляла войти в ее положение, в отчаянии позабыв про все свое достоинство.

– Доброе утро, чем я могу вам помочь? – спросил он, вежливо улыбаясь.

– Два маковых рулета, пожалуйста, и одно из этих пирожных, – попросила она, улыбнувшись ему в ответ.

Как и прежде, булочки и выпечка были аккуратно упакованы в газету.

– С вас пятнадцать центов.

Отдавая монеты, она собралась с духом:

– Месье Вермюлен?

Он кивнул, вопросительно улыбаясь.

– Меня зовут Марта Вебер, – сказала она. – Я ищу человека по имени Гирт Питерс. Он должен мне десять франков, залог за посещение кладбища.

Улыбка исчезла в одно мгновение.

– Я ничего не знаю об этом человеке, – пробормотал он.

– Но он сказал, что нанимает ваш фургон. Вы должны что-то о нем знать. – Она была полна решимости получить ответ.

– Я не видел его уже дня три, – отрицательно покачал головой пекарь.

– Тогда подскажите мне его адрес, пожалуйста. Где он живет?

– Извините, я не знаю его адреса.

– Полагаю, что знаете, уважаемый. – Она сделала глубокий вдох и попыталась посмотреть ему прямо в глаза. Он отвернулся, притворившись, что ищет что-то под прилавком.

– Месье Вермюлен, – твердо сказала она, – я полагаю, что вы честный человек, и знаю, что вы можете мне помочь. Я должна вернуть свои деньги до того, как мы уедем послезавтра. – Он упрямо выпятил челюсть, на его лице появилось выражение свирепой неумолимости. Она улыбнулась – так искренне, как смогла. – Кстати, ваши хлеб и выпечка очень вкусные, это лучшее, что я когда-либо пробовала. Вы знаете, что мы приехали из Швейцарии? Наши пекари известны во всем мире, но я заявляю, что ваши даже лучше.

Либо из-за уверенного упоминания Швейцарии, либо из-за польщенного профессионального тщеславия, но его лицо смягчилось, и Марта затаила дыхание, пока он колебался, все еще пряча глаза. Затем, украдкой оглядываясь вокруг, убедившись, что за ним не наблюдают, он взял огрызок карандаша, что-то быстро нацарапал на краешке газеты, оторвал его и сунул ей.

– Никому не говорите, что это я дал вам адрес, – пробормотал он себе под нос. – Особенно Питерсу. Теперь я должен попросить вас уйти.

* * *

По настоянию Отто они вернулись в гостиничный номер и с удовольствием съели выпечку и сливы. После утреннего нервного напряжения бедная Марта чувствовала себя совершенно вымотанной, все мышцы болели, она едва могла двигаться, не говоря уже о необходимости набраться мужества и встретиться лицом к лицу с месье Питерсом.

В два часа они снова отправились в путь. Она предложила сыну остаться в гостинице, но Отто настоял на том, чтобы пойти с ней. Марта была рада его компании, когда они заблудились в боковых улочках Хоппештадта. Им пришлось несколько раз спрашивать дорогу, и к тому времени, как они нашли улицу, название которой месье Вермюлен написал на клочке газеты, Марта уже истекала потом от волнения.偷

Было ясно, что кварталы в восточной части городка серьезнее пострадали от обстрелов, чем остальные. Многие дома оказались пустыми, заброшенными, в том числе и тот, около которого они остановились. Опасаясь, что пекарь обманул их, снабдив неверным адресом, Марта постучала в дверь, сначала вежливо, а потом громче и настойчивее.

В ответ внутри раздался какой-то крик – женский голос выкрикивал что-то неразборчивое, но, судя по тону, явно сердитое. Вскоре они услышали, как отодвигается засов, и дверь распахнулась. На пороге показалась толстая краснолицая женщина в переднике. Она хмурилась, вытирая руки о грязное кухонное полотенце, и выглядела крайне недовольной.

– В чем дело? – Она говорила по-фламандски, но Марта легко поняла суть вопроса.

– Я ищу вашего мужа, месье Гирта Питерса.

Женщина покачала головой, нахмурившись еще больше: