Разбитая наковальня - Данила Ромах

в зверя. Тогда руку возложил ей на плечо последний учитель: свободный сын раба, великодушный Анау. Его улыбку она сберегла возле несокрушимого своего сердца.

– Мы будем мудрее почётных мертвецов. Не можем допустить, чтоб обрели силу яростью иль местью ведомые, – сказала Игна и тут же завидела совсем поникшую сестру, – Ленна, ты чего?..

– Папенька наш… – прошептала она, в каждом слоге срываясь, – гордится сильно нами…

Дочери не забывали об отце своём: об улыбке его средь бороды косматой; о сказках, спетых по памяти иль по строкам книг при свечке одинокой; о работе непростой да важной. Заплакали сёстры в объятиях друг дружки, поддавшись отложенной скорби.

И недели не прошло, как вновь наполнилась трудом кузня. Звенела громко новая наковальня, хозяек радуя. Осколки её предшественницы вбиты были над входом в знак доброй памяти. Горн сиял духа огнём и жаром дышал, кипела в котелках Драконья Гибель, ждали часа своего хитрые литьевые формы. Скрипело перо по бумаге, оставляя за собой умное слово, формулу иль чертёж – им в явь суждено воплотиться. То были уже не мечи только – брони мудрёной нескромные наброски, за коими идея стояла триумфальная, великая. Речами полон был дом Стук под вечер: громкие планы и смелые мысли рождались за семейным столом. Гостям – старым друзьям и знакомым новым – всегда была дверь крепкая открыта, светясь надписями предков под порогом.

Не жалея сил, ковали мастерицы человеку будущее.

В подземных глубинах, в руинах безымянного племени, что лежало костями промёрзшими, скрывались в тенях алые нелюди. Кто чем был занят: кто к костру нёс поленья; кто горизонт трогал, как струну; кто держался снаружи, обнимая сумраки холодные ради покоя господина. Восседал возле костра на почерневшем от времени стуле владыка. Его хрупкий, скромный трон – только первый из десятков. В руках держал повелитель безымянного идола и искренне улыбался грубым формам его и огромным глазам, чуть наползающим на широкий деревянный лоб. До господина всё ещё доносился шёпот мёртвых губ, что обращались чрез идола к другому богу. Из пелены теней послышались шаги.

– Как жаль, что я сама не видела сего удара! – Пат разочарованно взглянула на разбитую голову Дэнды.

– Братец мог погибнуть, а ты смеешься, – вступился Улулад.

– Сам виноват. – Стража пожала плечами. – Коль лезешь на Опалённого – так готовься если не сдохнуть сразу, так почуять смерть. Ты растерял осторожность, «едок помоев».

Улулад поддерживал названого брата на ногах, пока тот отмахивался от помощи и гневно шипел на запоздавшие поучения. Явились трое из алой свиты пред господином. Тот, уже выслушав от Арислума краткий пересказ о случившемся, отложил находку и широко улыбнулся тройке.

– С возвращением, мои дорогие друзья! – каждым словом владыка ликовал. – С обновками я вас поздравляю. Как ты, друг? – обратился он к хромающему Дэнде.

Алый слушатель стоял за спинкой стула и одним лишь взглядом приветствовал троих. Крайне уставший, измученный слухом острым, не опускал ладоней Арислум с распухших своих ушей. Дэнда, поддерживая ушибленную голову, поклонился ниже остальных слуг, что-то промямлил бессильно. Ноги подвели его, и убийца рухнул в руки господина.

– Простите, что так всё случилось… – еле слышно прошептал Дэнда, – если б вы лишь приказали, то я…

– Ах, дивный ты, мой милый друг, – владыка возложил руку на рану, – я не гневаюсь на тебя, а что касается сестёр Стук… Победу свою они заслужили, жизни из моих пут честно вернули. Не держи на них зла, а лучше взгляни, какие щедрые дары они нам преподнесли.

– За эти «дары» было щедро уплачено, – Пат, не поднимая лица, поправила господина. – Хотя проломленная голова этого полудурка компенсировала часть затрат, – она усмехнулась.

– Достаточно глупых шуток! – рявкнул повелитель, чем повергнул в глубочайший ужас всех присутствующих. – Что золото для нас? Лишь металл, что ценен для людей. А это, – кивнул он на Зура`Кош в руках стражи, – решение проблем множества… Таких, что иным металлом не решить.

Сошлись воедино разбитые осколки черепа, затянулась рана, оставив за собой короткий рубец: то есть клеймо человечьего гнева. Лишь им да горьким осадком поражения отделался Дэнда.

– Тогда… Каков наш следующий шаг?

Сцепил владыка пальцы, локтями в колени упёрся и голову тяжёлую от дум возложил.

– Отправимся на запад, к Ведьминым Топям.

– Мы готовы? – спросил Улулад. – Теперь дадим мы бой той гадине?

– Всё так. Пора нам вновь встретиться с посланником Хозяина Всякой Плоти. Как с заклятым врагом, как с прямой угрозой. Именно ты сразишь его по моему приказу, Зубы. – Имя дикое эхом побежало. – Теперь Вунт Делимый точно не уйдёт.

– А что случится потом?.. – поинтересовался тихо Зубы.

Сеншу Хар улыбнулся рассветным солнцем. Надежда злая засияла в полузверином оскале – предмете сотен кошмаров и молитв.

– Найдём тех, кто уничтожил наш дом.

Леннины записки

Вступление

Мой дневник – не про даты. Здесь, в библиотеке при Северном Некрополе, я не вижу ни заката, ни рассвета, лишь книги великие и своего друга. И складываются годы из этих подземных дней, меж собой похожих. Но не жалуюсь я вовсе!

Заходят к нам бессмертные гости, но изредка: знаменит Краплак своим характером на весь город подземный. Но я рада, что стали навещать его чаще, как и рада новым знакомствам.

Я отвлеклась.

Эта часть дневника – не про науки, что я выписываю ежечасно, дабы передать знания сёстрам и всему Человечеству. Здесь мои наблюдения про наш мир: про то, каким он был и каким станет. Что есть боги, не виданные ещё мною в силу возраста или удачи. Что есть демоны, авторы тысячи лет рабства. Что были драконы, Сиим.

Моя линза – это учёно слово, сказка и поверье какое (а их будет ой как много). Чрез эту линзу я вижу дальше, чем тысяча глаз. Но мне, смертну человеку, свойственно ошибаться, и коль случится так, то не со зла, а по незнанию. И жизни не хватит всей, чтоб постигнуть этот мир. Но не оправдываюсь я!

Здесь мысли мои и чужих цитаты прямые, чтоб не перевирать сказанное задолго до меня. Имён множество, событий переплетено – не счесть! Что ускользнуло от моего внимания, то может поймать ваше. Возможно.

Здесь девять лет моего по строкам путешествия.

По смерти моей завещаю написанное Человечеству во вооружение, будь то потомок рода Стук, учёный ум или крепкое сердце.

Ибо знание хоронить с телом преступно.

Ленна Стук

Ход времени

Чтоб не запутать тебя, читатель, своими ходами