Приз - Полина Дашкова

— Перестаньте, — Григорьев еле сдержался, чтобы не повыситьголос, — все это не ваше дело. Это моя жизнь, моя дочь.

— О, Боже! — Кумарин тяжело вздохнул и прикрыл глаза. —Устал я от вас, Андрей. Я устал от вас за эти несколько минут почти так же, каквы за прошедшую ночь от сумасшедшего Рейча с его Третьим рейхом. Когда человекна чем-то зациклен, с ним очень тяжело разговаривать.

— Так и не разговаривайте, — сказал Григорьев, — давайтесменим тему.

— Да. Сейчас сменим. Только скажите, вы хотите знать, как уних там все будет, когда они встретятся? Машка ведь вам ничего не расскажет.

— Это ее право.

— Конечно, она уже большая девочка, — Кумарин грустноулыбнулся, — итак, меняем тему. Что же конкретно поведал вам Генрих оДраконове, о генеральских мемуарах, о генеральском племяннике Вове Призе? Ну,что вы молчите? Это уже не ваша личная жизнь. Это ваша работа.

* * *

Корреспондентка со своей командой уходить не собиралась. Ониуютно расположились в небольшой трехкомнатной квартире Владимира Приза и,казалось, заняли ее всю целиком. Куда бы Шама ни направлялся со своиммобильным, как бы плотно ни закрывал двери, как бы тихо ни шептал в трубку, емуказалось, они слышат каждое его слово. Между тем откладывать разговор с Лезвиемнельзя было. Решение следовало принимать сейчас, сию минуту. Лезвие рассказал,что пришла ориентировка на четырех пропавших подростков. Есть фотографии ифамилии троих. Что касается девушки по имени Василиса, известны только имя,возраст, словесный портрет. И вот теперь появилась эта кисловская потеряшка.Деревенский участковый описал ее внешность довольно подробно, очень многоесовпадает.

— Почему ты так уверен, что это она? — спросил Шаман.

— Полностью не уверен. Надо проверить, — шепотом ответилЛезвие. Он тоже, вероятно, не мог говорить свободно, кто-то был рядом.

— Как?

Это был самый существенный вопрос. Прежде чем покинуть дачу,Шаман спрятал паспорт Грачевой Василисы Игоревны вместе с ключами от ееквартиры и студенческим билетом убитого мальчика в секретное отделение своегосейфа. О существовании сейфа Лезвие, Миха и Серый знали, но код доступа Шаманим не давал и давать не собирался.

Паспортную фотографию видел только Шама. Он, безусловно,сумел бы с первого взгляда определить, является ли кисловская потеряшкаВасилисой Грачевой, то есть опасной свидетельницей, или это случайный человек.В конце концов, пожарами охвачена вся округа, и мало ли, откуда могла забрестив деревню обожженная девушка?

— Я приеду и просто спрошу у нее фамилию и имя, — предложилЛезвие.

— Ты же сказал, она не может говорить.

— Она слышит и понимает. Я назову имя, она кивнет илипомотает головой. Она меня не видела, и никого не видела, — тихо, нервно рассуждалЛезвие, — если это она, я просто не довезу ее до больницы. У нее ожоги, нервныйшок, всякое может случиться по дороге.

— А если не она, довезешь? И по дороге ничего не случится? —перебил его Шама с легкой усмешкой.

— Довезу, и не случится, — тупо пробурчал Лезвие, — а нафига лишний риск, если это не она?

— Просто получается, что все зависит от того, кивнет она илипомотает головой. Правильно?

— Ну а как еще, блин? Я тебя не понимаю, Шама.

Старший лейтенант милиции Колька Мельников растерялся иразозлился. Он уже видел себя героем, ему удалось обнаружить свидетельницу, онпридумал отличный план, как выяснить, она это или нет, и, если она, какликвидировать ее без всяких проблем. Но Шаман опять был недоволен, насмехался,делал из него чуть ли не придурка.

— А вдруг у нее голова дергается? Ты ведь сам сказал —нервный шок. Как-нибудь не так дернется, ты и не поймешь, кивнула она тебе илинет. Ты довезешь ее до больницы, а через пару дней к ней вернется дар речи, оназаговорит.

— Ты хочешь сказать, что я в любом случае должен ее мочить?Ты что, совсем охренел? И так у нас шесть жмуров!

— Семь — хорошая цифра. Знаешь, я сегодня в машине слушалрадио. Обещают грозовые дожди на севере Московской области, причем самыесильные в районе Лобни и Катуара.

— И чего? При чем здесь дожди?

— Огонь погаснет, туда запросто могут приехать спасатели иликоллеги твои. А там — сам знаешь, что осталось.

— Они же все обгорели, вряд ли можно опознать, — неуверенновозразил Лезвие.

Шаман не счел нужным спорить с ним и отвечать что-либо наэто дурацкое замечание. Он просто сказал:

— Ты прошмонай ее, как следует, карманы посмотри, руки.

— Зачем?

— Перстень. Я посеял его на пляже, она могла подобрать.Позвони мне, как только что-нибудь прояснится.

— Да. Я понял, — ответил Лезвие твердым голосом образцовогоисполнителя.

— Вот так-то лучше, — Шаман произнес это уже не в трубку, асамому себе, под звук спускаемой воды.

Он спрятался с телефоном в туалете. Он смотрел в зеркало ивместо своего лица на миг увидел сердитую физиономию Лезвия. Низкие надбровныедуги, резкий угол покатого лба, маленький аккуратный нос, тонкие губы, всегдабледные и сухие, массивная нижняя челюсть. Красавцем Лезвия нельзя былоназвать, но женщинам он нравился. Им нравятся широкие плечи, узкие бедра,низкий голос. Лезвию это было дано от природы. Шаме пришлось много и напряженноработать, чтобы стать привлекательным.

Природа обошлась с ним не то чтобы жестоко, но равнодушно.Он был слеплен без любви и вдохновения. Вроде бы вполне здоров, не урод. Ноплохая кожа, жидкие тусклые волосы, склонность к полноте. Полнел онстремительно и как-то по-бабьи. У него округлялись бедра, зад отвисал, а плечии руки оставались тощими. Стоило немного расслабиться, позволить себе лишнийкусок хлеба, и лезло пузо. Многие часы он проводил, потея на домашнемтренажере. Он постоянно качал мускулы, чистил кишечник, накладывал специальныемаски на лицо и на волосы. И все сам, не обращаясь в салоны, клиники,оздоровительные центры. Чужим рукам он себя доверить не мог.

У него с детства имелась дурацкая привычка подсасывать губы,мокро причмокивать, пощипывать кожу на лице, постоянно себя трогать, как быпроверяя, все ли в порядке. Со стороны это выглядело неприятно. Он долгоотвыкал. Отрабатывал перед зеркалом мимику, пластику. Четыре года в театральномучилище очень помогли ему сделать себя другим.

В интервью и публичных выступлениях он говорил, чтозаниматься своей внешностью ему некогда и скучно. Это вообще не мужское дело.Со смехом отрицал диеты, рассказывал, как уплетает за обе щеки жаренуюкартошку, макароны, пельмени с маслом, как любит водку и может выпить оченьмного, особенно под хорошую закуску.