Через пески - Хью Хауи

– Ее зовут Лилия, – сказал Роб.

Нэт хлопнул в ладоши:

– Лилия. Верно. Говоришь, она пришла из-за Ничейной земли?

– Ты в это веришь? – спросил кто-то. – Сплошные легенды.

– Сперва все кажется легендой, – сказал Нэт. – Помни о том, где ты сейчас. В Данвар тоже никто не верил.

– Нет никакого Эйджила, – сказал Роб.

– Видишь? – заявил тот же мужчина. – Даже его братишка согла…

– Его больше нет, – добавил Роб. Все головы повернулись в его сторону. Роб оторвался от своего супа, пожав плечами. – Его взорвала моя сестра Вик. Поэтому пришли дожди, поэтому нас больше не заносит песком, поэтому перестали бить барабаны.

– Ага, я слышал эту легенду. Твоя сестра вытащила мою родственницу, когда обрушилась стена. Добрая была душа.

Все подняли кружки с пивом, стуча по столу кулаками.

Коннер хотел заметить, что он тоже помогал Вик спасать людей в тот день, но промолчал. У него была не лучшая репутация, и поправлять что-либо было поздно. Даже Роб, младший брат, значил больше его самого. Роб, который совсем недавно едва не утонул в подвале их дома.

Доев суп, Коннер извинился перед остальными, забрал с собой пиво и бросил миску в ведро для грязной посуды. Он вышел наружу, надеясь застать последние лучи заката, но солнце уже зашло, и в небе начали появляться звезды. За столовой светился мемориал, к которому дайверы добавляли все новые огни. Памятник в честь Хэпа и еще двух дайверов, которые погибли, пытаясь добраться до Данвара, сделался монументом, посвященным всем несчастным дуракам, которые поддались тому же искушению. На доске были вырезаны уже девять имен. Скоро потребуется новая, подумал Коннер. Один из этих дайверов все еще оставался под песком возле Данвара: он подобрался так близко, что никто пока не сумел поднять тело. Коннер видел на экране маски его светящиеся желтым баллоны – предупреждение для тех, кто придет следом.

– Колорадо, – сказала подошедшая Глоралай и, обняв его за пояс одной рукой, показала на созвездие на западе, наполовину скрытое за зубчатой линией горизонта.

– Когда-то так называлась эта земля. Знаешь об этом? – спросил Коннер.

– Ты мне тысячу раз рассказывал о карте твоего брата.

– Карта добыта в том самом песке, который сейчас у нас под ногами.

– Эти парни знают тебя куда хуже, чем я. – Она положила ему на пояс другую руку и оперлась подбородком о его спину. – Тебе предначертано совершить намного большее, чем найти давно забытое место. Я чувствую это всей душой.

– Веришь в судьбу? – спросил Коннер.

– Конечно. Думаешь, все это – случайность?

Коннер не знал наверняка, и вовсе не потому, что никогда об этом не задумывался.

– Как там Роб?

– Справится. Похоже, работа для него на первом месте. Из него получился бы отличный сизиф, когда он подрастет. Правда, тогда все его умения пропали бы впустую.

– Угу. Когда он за что-нибудь берется, то не знает, как закончить. Порой это беспокоит меня.

– Эй… – Глоралай развернула его лицом к себе. – С тобой все в порядке? О чем задумался?

– Понял, что есть одно дело. – Он поцеловал подругу. – Увидимся в палатке. Присмотри вместо меня за Робом. Он не очень-то способен позаботиться о себе, ты думаешь о нем слишком хорошо.

Коннер нашел жезл брата на краю палатки. Схватив оголовье и планшет Роба, он сбросил одежду и влез в свой дайверский костюм, надеясь уйти отсюда до того, как вернется Глоралай и увидит его. Он перетащил оба своих баллона, пробравшись вдоль дальней стороны столовой, мимо отхожих мест, и стараясь держаться в тени. Позади мемориала находилась пологая воронка, оставшаяся после единственного успешного нырка к Данвару. На дне воронки стояли несколько фонарей для команд, совершавших ночные нырки. Все они были выключены. Внутри воронки царила тишина – в большинстве лагерей ужинали.

Спустившись на дно воронки, Коннер отключил один из фонарей от кабеля питания, шедшего вверх по склону, и подсоединил к нему жезл Роба. Светя налобным фонарем, он подключил оголовье и планшет так, как делал это брат на его глазах. Потом начал прокручивать на экране программы: эта – для создания базовых форм, эта – для поиска созданных Робом сигнатур. Наконец он добрался до того, что искал, – простой клиновидной лестницы из пескамня, которая опускалась и вращалась, создавая копию за копией, забирая песок из источника в середине. Программа называлась «Насос». Найдя ее, Коннер включил жезл и почувствовал, как тот плавно скользнул в песок. На планшете вспыхнуло предупреждение о низком уровне заряда, но, возможно, речь шла о батарее планшета, а не о напряжении в главном кабеле.

Коннер запустил программу, и песок под ним зашевелился. Один из баллонов покатился вниз; пришлось подхватить его вместе с дайверским рюкзаком, чтобы их не погребло под песком. Коннер крепко держал жезл, который тянуло из стороны в сторону. Планшет, мигая, раз за разом повторял одну и ту же команду. Коннер огляделся, осветил фонарем поверхность пустыни и нашел место, где песок сыпался в дыру. Он не знал, как долго нужно выполнять программу, – счетчика не было. Жезл в его руках нагрелся, пальцы онемели от вибрации, которую он ощущал подошвами ботинок. Исходивший от лагеря свет над краем воронки потускнел. Заряд батареи расходовался намного сильнее, чем он предполагал, а может, источник питания в лагере оказался слишком слабым, или он запустил что-то не то на планшете. Когда ему показалось, что жезл прожигает перчатки, он остановил программу. Жезл замер в песке, и дно воронки выровнялось. В нем появилась черная дыра, куда по спирали уходили ступени вроде тех, что создал Роб под насосом в Спрингстоне.

Прежде чем Коннер успел выключить планшет, устройство вырубилось само – батарея села. Что-то случилось и с жезлом: как он ни щелкал выключателем, тот не подчинялся командам от оголовья. Коннер надеялся, что ничего не сломал, – брат был бы вне себя от ярости. Что ж, решил он, Роб так или иначе разозлился бы, но ведь он оказался здесь по его вине.

Сняв оголовье Роба, Коннер надел свое собственное, включил костюм и проверил питание. Все было в норме. Убрав оголовье и планшет Роба в рюкзак, он прикрыл их песком, чтобы никто не заметил. Затем надел на спину два баллона, поднял маску и подошел к ступеням, чтобы взглянуть, насколько глубоко они спускаются. Через край сыпался песок, постепенно заполняя образовавшийся колодец. Тьма была такой непроглядной, что в свете фонаря не было видно дна. Осторожно ступая, Коннер начал спускаться, и его окутал мрак.

«Надо было считать ступени», – подумал он, когда уже преодолел несколько десятков. Хоть и с запозданием, он начал считать, думая лишь о том, как долго работала программа. Что говорил Палмер о глубине, которую имел в качестве форы?