Через пески - Хью Хауи

прибытии сюда был разбит лагерь; Аня и Джона работали вместе с остальными. Ее отец держал здесь три передвигавшихся по песку под парусом судна, которые назывались сарферами. Накрытые брезентом цвета лесной подстилки, они сливались с окружением, и Аня сперва даже не заметила их. Мужчины сделали тент для «дюнного жука» и установили массив солнечных панелей, подзаряжавших батареи транспорта. Ане с Джоной поручили держать панели в чистоте, а также чистить водяные фильтры от водорослей.

Ребята направились вдоль извилистого шланга, тянувшегося от «жука» к солоноватому озерцу посреди оазиса. Генри рассказывал им, что пустыня испещрена подземными источниками, вокруг которых бурлит жизнь. Они прошли по старому деревянному помосту, воздвигнутому над глинистой землей, и Аня вытащила шланг из воды, обнажив фильтр. Схватив плоский скребок, привязанный к нему куском проволоки, Джона очистил от зеленой слизи проволочную сетку с обеих сторон водозаборника шланга. Шланг издавал чмокающие звуки, будто требовал еще воды.

– Беспокоишься за отца, да? – спросил Джона, не прекращая работать.

– Я всегда за него беспокоюсь, – кивнула Аня. – Но похоже, это нормально.

– До сих пор не понимаю, почему они хотят нас убить. Что мы им сделали?

Аня подумала о его дорожках, выложенных камнями, о том, что она видела в загонах, когда была младше, – но все это было после того, как те песчаные люди вторглись в их землю. Теперь же она видела лишь взрыв над Эйджилом и смеющуюся Мелл, с чьих щек, словно кора, слезала кожа.

– Если бы я знала, как покончить со всеми ними, я бы покончила, – сказала Аня. – Просто для того, чтобы прекратить это безумие. Чтобы такого больше не случалось.

Она чувствовала, как в ней растет ярость, порожденная тоской по всему, чего она лишилась, и рассказами отца о людях, живущих, словно крысы, внутри дюн. Становилось понятно, почему ее отец выбрал такое занятие. Она держала фильтр, а Джона пытался соскрести с него водоросли, которые все росли и росли, забивая систему: та давно перестала бы работать без ежедневной очистки.

– Думаю, хватит, – сказала Аня. – Иначе это никогда не кончится.

Джона отложил скребок, и она снова опустила в воду шланг, который радостно забулькал и принялся пускать пузыри. Джона вытер руки о дощатый помост.

– Прекрасный закат, – проговорил он. – Не хочешь забраться со мной на дерево перед ужином?

– Я собираюсь прогуляться, – ответила Аня. – А ты залезай, конечно.

В конце помоста она свернула в сторону. За низкорослыми кустами зеленый островок в море песка сменялся редкой травой, а затем дюнами. Аня прошла по тропинке, протоптанной за последние полторы недели. Дюны выглядели потрясающе в это время дня: наполовину погруженные в темно-красную тень, наполовину ярко-розовые, четко разделенные пополам линией, опускавшейся от вершины.

Аня проходила этим путем как минимум дважды в день, для тренировки, поднимаясь на вершину дюн к западу от лагеря. Идти по мягкому песку было утомительно, ноги начинали болеть уже через несколько шагов, но она чувствовала, как с каждым разом набирается сил. Поднимаясь по склону, она восхищалась тем, как идеальная поверхность дюны скользит и опадает под ее поступью, как ноги оставляют вмятины на песке, как иногда целые его пласты вздрагивают и с шорохом сползают вниз, а через час их засыпает ветер.

Стоя на вершине первого гребня, спиной к ветру, она посмотрела на запад – туда, куда отправились отец и Даррен. Следы от их сарфера давно исчезли. Остался лишь брезент, сложенный рядом с другими двумя кораблями.

Странно было видеть весь этот иной мир, в котором действовал ее отец, видеть его самого в забавной одежде, больше походившей на пижаму, чем на настоящее снаряжение, видеть покрытую песком страну дюн у самых границ империи, думая о многих месяцах, которые он провел здесь, среди местных, питаясь их едой, расплачиваясь их деньгами, говоря на их языке.

Солнце клонилось к горизонту. После наступления темноты, глядя на звезды, она порой видела слабое сияние на юго-западе – свет того, что Генри называл Лоу-Пэбом. Тамошние жители вели куда более убогую жизнь, чем она могла себе представить. Каждый раз, когда Аня вытряхивала песок из обуви или пыталась избавиться от остатков песка в волосах, каждый раз, когда песок попадал ей в глаза при порыве ветра или скрежетал на зубах, она думала о том, что даже рудники с их пылью намного лучше этого.

Ее размышления прервала темная движущаяся точка, появившаяся на горизонте. Сперва Аня решила, что это одна из тех птиц, которые иногда попадались ей на глаза: они часто пикировали к земле, почти касаясь дюн кончиками крыльев, или неподвижно парили высоко в небе. Но оказалось, что это перемещающийся между гребнями черный треугольник, в двадцати с лишним дюнах от нее, который направлялся на север, но становился все ближе, сражаясь с ветром. Аня прикрыла глаза рукой и прищурилась, чтобы заходящее солнце не слепило ее. Да, она не ошиблась.

– Джона! – крикнула она через плечо. – Позови Генри! Они возвращаются!

Аня не стала ждать, когда ее отец сойдет с сарфера. Тот все еще убирал паруса, когда она вскарабкалась на борт и обхватила его руками за талию.

– Эй! – сказал он. – Помоги мне привязать этот трос.

Неделю с лишним назад она помогала ему развязать веревки, удерживавшие корабль, и теперь пыталась вспомнить, как они были закреплены. К ним присоединился Джона. Генри помог Даррену убрать остальные веревки. Даррен и отец выглядели не слишком радостными, вопреки ее ожиданиям.

– Мы закончили? – спросила она.

– Не совсем, – ответил отец. – Смотри, я покажу, как завязывать узел так, чтобы он не распустился сам и при этом без труда развязывался.

– Так мы можем вернуться домой? – не отставала от него Аня. Где бы теперь ни был их дом.

Она заметила, что Генри прислушивается к их разговору и тоже с нетерпением ждет ответа.

– Как все прошло? – спросил он.

– Не лучшим образом, – ответил отец. – Давай зайдем внутрь. Мы умираем от жажды, и нам уже надоело стоять на песке.

Надежно закрепив сарфер, они вошли в кухонный отсек, который вдруг, казалось, уменьшился в размерах. Отец и Даррен выпили целый кувшин воды, и Генри наполнил его из-под крана, а затем достал новые банки с пастой, чтобы разогреть их. У каждого было много вопросов, но они все же дождались, когда оба переоденутся в чистое. Аня повесила их грязную одежду на проволоку снаружи, чтобы потом выбить из нее песок. Теперь она поняла, почему ее отец часто возвращался домой в таком неприглядном виде.

– Помнишь наш нырок над Данваром? – спросил отец Генри, как только они облачились в обычную одежду.

– Угу, – кивнул Генри. – Само собой.

Он ел, стоя возле раковины, так что остальные четверо смогли поместиться в кабинку.

– Так вот, теперь там целое поселение. Человек пятьсот с лишним. Может, уже тысяча.

– Твою мать, –