Вишневая - Линн Берг

— Много чести, — отозвался Даня, неторопливо шагая ей навстречу. — Я сюда на пробежку каждое утро хожу в отличие от тебя.

Под таким углом преследователем выступала уже сама Вишневецкая. О ролях, конечно, можно было бы на славу поспорить, но начинать с ним очередной изнурительный диалог Есеня не имела ни малейшего желания.

Стоило просто развернуться и уйти. Опять. Закончить очередное незапланированное столкновение на многоточии, осточертевшем до последнего нерва. Но на сей раз Даня перегородил собой путь к тропинке на выход из леса и иных вариантов, кроме как послушно стоять на месте, не оставил. И сделал он это вполне преднамеренно.

— Может, поговорим, наконец, как взрослые люди?

Во рту до болезненной рези першило, перед глазами растекался жидкой акварелью лес. Может другого шанса остаться вот так, один на один, им вскоре не представится. Есеня тяжело вздохнула. Как же ее все это достало.

— Хочешь поговорить? Давай поговорим.

— Долго ты еще собираешься от меня бегать, как от прокаженного?

От правды он далеко не ушел. Вся эта сраная ситуация как одна большая проказа, но куда ты от нее ни беги, везде настигнет. Вот как сейчас.

— Только не надо, ладно? — устало протянула Есеня, чувствуя, как под кожей несмело шевелится подступающая злость. — Не делай вид, что не было повода.

— А он был?

Он ведь это не серьезно? Ведь правда?

— Издеваешься!? — вспыхнула она. — Ты до последнего будешь притворяться, что после моего ухода в твой номер не вламывалась какая-то девица с расспросами о том, кто я такая и какого хрена ты позволяешь себе трахаться с «кем попало»?

Слова обезоружили Миронова. Взгляд его мигом потух и провалился куда-то под ноги. Сколько раз она представляла, с каким наслаждением будет смотреть на то, как его настигает осознание. Вот только отчего-то раскаявшимся он не выглядел, скорее озадаченным, и это лишь сильнее подстегивало Вишневецкую.

— Слушай, я не знал, что она приедет. Тем более, что попрется на спортбазу.

— А если бы знал, что изменилось бы?

Стоило полагать, ровным счетом ничего. И это было понятно обоим.

— Есеня, мы давно уже не вместе, — примирительно выдохнул Миронов.

— Очевидно для нее это не так.

— Ее ожидания — это ее проблемы.

Его лицо, как и лес за спиной до сих пор предательски растекались перед глазами. Будь тому виной этот проклятый разговор или насильно вымученные пять километров. В тонкой спортивной форме тело довольно быстро начало остывать, и вот уже целая россыпь мурашек прокатывалась от позвоночника к рукам.

— Почему просто не рассказать обо всем мне?

— Зачем вмешивать тебя в то, что тебя не касается?

Есеня несдержанной фыркнула:

— Знаешь, вообще-то касается.

Злость, полыхающая внутри ярче костров на масленицу, больше не грела, скорее наоборот заставляла все острее чувствовать холод.

— Ладно, — выдохнула она, устало прикрывая глаза, — даже если допустить возможность, что я просто забуду об этой ситуации, где гарантии, что это не повторится? Что она не вернется и не превратит меня снова в «кого попало», а сама на правах твоей девушки будет в истерике требовать объяснений?

Она и сама плохо понимала, какой ответ хотела бы услышать. Верного варианта не было, не существовало в природе, только ее глупые надежды на волшебное разрешение проблемы.

— Я не могу отвечать за ее поступки.

— Проблема в том, что ты не можешь отвечать даже за свои, — неосторожно вырвалось в ответ.

Брови Дани съехали к переносице, на лице заиграли желваки. Яркий сигнал о том, что она начинает ходить по краю. Если бы только ее это сейчас вообще волновало.

— Поосторожнее на поворотах, Вишневая.

Сеня скептически сложила руки в замок, прожевывая подступающую мысль как следует, прежде чем выстрелить контрольным:

— Так ты с ней расстался? Все? Она приняла это и больше не заявится?

А в ответ донеслась тишина. Тишина, которая ударила больнее, чем пощечина.

— Она сбежала раньше, чем мы успели поговорить, — только и проронил он в свое оправдание.

Есеня поджала губы, тихо хмыкнула себе под нос и сухо бросила:

— Уму непостижимо.

— Есеня…

— Я наговорилась, — с ядом выплюнула она из-за плеча.

Выйти из леса Вишневецкая могла и по другой тропинке, даже если до нее пришлось бы топать с добрый километр. Все лучше, чем продолжать этот бессмысленный диалог. Но Миронов так просто вырваться не позволил: обогнул ее тело по дуге и вырос перед ней высокой, непробиваемой стеной.

— Нет уж, постой, — тоном, не терпящим возражений, процедил он, — давай выясним все до конца, раз ты снизошла до диалога со мной.

Хотелось, что есть силы, толкнуть его в грудь, заставить отойти хоть на шаг, чтобы не занимал личного пространства и не воровал так нагло ее кислород. Но без толку, ей не хватило бы сил даже на то, чтобы он как следует прочувствовал удар.

— Что еще тут выяснять? Ты наигрался, хватит, — бросила в ответ сквозь зубы Есеня. — Достаточно.

— По-твоему, я играл?

— По-моему, ты развлекался и делал это не от больших потаенных чувств.

Не хватало только сорваться, дать перед ним предательскую слабину и позволить разглядеть за всей этой яростью, какой на самом деле уязвимой и беспомощной она себя ощущала. Есеня старалась сосредоточиться на нервной дрожи, то и дело волнами прокатывающей по телу.

— А может ты хоть на мгновение допустишь мысль, что я не такой козел, каким ты всю жизнь меня считала?

Ведь ей это точно не послышалось: в его голосе сквозила неприкрытая обида — такая редкая эмоция, что в нее едва верилось. По правде говоря, козлом она его и не считала. Самоуверенным, надменным, эгоистичным придурком — да, но точно не козлом.

— Зачем ты поцеловал меня в подсобке, а? Дай угадаю — чтобы отвлечь от стартов, потому что ничего умнее в голову не пришло, — слова срывались с языка горкой желчью, от которой и самой было тошно, — зачем переспал со мной потом на спортбазе? А вот это действительно интересный вопрос.

— Не делай вид, будто ты этого не хотела.

— Я хотела! В этом, блин, и проблема! — голос едва не сорвался на крик.

Мир перед глазами совершил кульбит, отчего ее едва не подвело равновесие. Лишь чудом удержавшись на ногах, Есеня принялась растирать виски. Впрочем, Миронов перемен в ее состоянии будто бы и не заметил, упрямо выдалбливая бреши в броне:

— В чем конкретно?

— В том, что для тебя это шутка, неожиданное стечение обстоятельств, — сквозь полуприкрытые глаза ответила она. — Ты делаешь что-то только в угоду себе и не насрать тебе при этом только на себя самого.

Она не собиралась