Правила игры в любовь - Ева Ночь

— Тише, тише, — баюкал он меня. — Не бойся. Я разберусь.

Он куда-то звонил, о чём-то договаривался. Почти сразу приехал Костыль.

— Никому ничего не рассказывай, Тань, — заправил мне Лео прядь волос за ухо, усаживая в машину. — Дай мне немного времени.

Я ничего не понимала, но кивнула. Костыль отвёз меня домой.

А через сутки я узнала, что Лео арестовали. На него пало подозрение в убийстве.

— Этот гад её ножом Короля порешил, — проболтался мне Костыль. — Но ты не переживай. Ребята успели. Отпустят его. Улик мало. Орудия убийства нету.

Но я всё равно пошла в полицию и рассказала всё, что видела. Я не могла допустить, чтобы моего Короля посадили за убийство, которое он не совершал.

Лео позвонил через сутки. Ворвался как шторм, снёс всё на своём пути. А я слушала его грозовой голос и молчала.

— Тань, — бушевал он, — ты малолетка, ясно? Тебе нет шестнадцати, поэтому откажись от показаний, если будет кто настаивать. Тех уже нет, твоих откровений. Пожалуйста, делай так, как скажу я, договорились? Скажи «да», Таня!

И я сказала. Как он и просил.

— Да, Лео, я сделаю всё, как ты скажешь.

Повторила, как попугай. Смирилась. Но шум по городу пошёл. Дело получило резонанс. Смерть Влады Потоцкой потрясла всех.

Город трясло, как на вулкане. Слухи ходили одни других краше. Меня охраняли, как очень важную персону. И ребята, и мать сидела на страже, как грозная фурия.

— Ты что наделала? — шипела она, подвизгивая. — Я так и знала, что твоя дружба со взрослыми парнями до добра не доведёт! Я тебя предупреждала, говорила!

Бесновалась она недолго. Дед и отец её утихомирили. Но следила она за мной как коршун. Ходила по пятам, как тень.

Много позже я узнала, что Лео освободили, что дело затормозилось, а Кракен исчез из города. Испарился, словно его и не было никогда.

Каким-то чудом мне удалось удрать от матери. И кинулась я к Лео.



Он собирал вещи.

— Уезжаешь? — я тяжело дышала. В груди разрывной пулей разлеталась на осколки боль.

— Да.

Он на меня не смотрел. Руки у него двигались, как у робота.

— А как же я? — выкрикнула отчаянно.

Он замер, швырнул сумку с такой яростью, что я невольно сжалась.

— А ты живи дальше, Тань. Всё кончилось, понимаешь? Этого урода нет. Жаль, не смог его достать, но это не важно. В школу ходи, с ребятами дружи. С девчонками в кафе и на танцы.

— А я… а мы… — хрипела и чувствовала, как дрожат губы. Предательские слёзы текли по щекам. Лились щедрой рекой.

— Нет нас, Эль. Ты всё придумала, понимаешь? Романтизировала. Правила сочинила. В героя тоже поиграла. Хватит. Достаточно. Это слишком большой груз, Тань. Я не вытяну, даже если превращусь в верблюда.

— Ты трус! — рыдала я уже не скрываясь.

— Да, — смотрел он мне в глаза и соглашался. — Беги отсюда, дура малолетняя с розовым туманом вместо мозгов.

Это было обидно. Больно. Несправедливо.

— Я тебе этого никогда не прощу! — выкрикнула зло, с надрывом.

— Вырастешь — поймёшь, — ответил он тихо и сгорбился. Я впервые видела Короля без осанки, без развёрнутых гордо плеч. Но тогда, ослеплённая обидой, я не хотела его жалеть.

— Я-то вырасту. А ты постареешь!

У Лео глаза потемнели. Ещё немного — и полыхнёт жаром.

— Уходи, Эль, — то ли прорычал, то ли сдержался, чтобы не ударить.

И я ушла. Убежала. Лелеяла обиду очень долго. Годами грезила: он вернётся, увидит меня, влюбится без памяти, а я гордо пройду мимо, даже не взгляну.

А вышло… как вышло. Совсем по-другому. И любовь никуда не делась, и чувства не истёрлись с годами.

И у него осталось всё по-прежнему: он меня защищал и оберегал. Но сейчас я хотела переписать собственные правила. И я знала, что не отступлюсь.



Лео

Настоящее время

Он не понял, когда всё изменилось. Вроде бы день прошёл неплохо, а вот Таня замкнулась, замолчала, углубилась в себя. Под глазами запали тени, и лицо словно обострилось, стало тоньше. Кажется, она побледнела.

— Устала? — спросил, тревожно вглядываясь в Таню. — Скоро будем дома, отдохнёшь.

Эль слабо кивнула, но не улыбнулась, лишь голову откинула и глаза прикрыла. Притихла совсем. Лео даже не понял: спит или думает о чём-то, но трогать не стал. Пусть отдохнёт. Он всегда готов поговорить с ней, если захочет.

Дома он слушал, как Таня плещется в ванной. Шум воды не успокаивал, а будоражил. Разозлившись, ушёл в свою комнату. Упал на кровать, заложив руки за голову, но сразу услышал, как она вошла.

Дверь отворилась бесшумно. Тонкая фигура застыла в проёме дверей. Волосы у Тани влажные, пряди свободно висят, падают на плечи. На ней коротенькая ночная рубашка — мягкая, со струящимися складками, простая и одновременно изящная.

Лео и хочет, и боится отвести глаза. Ещё секунду. Немного. Полюбоваться.

Таня ступает неслышно. Походка у неё лёгкая, стремительная. Садится на его кровать, пристраивается в ногах.

Лео смотрит на неё пристально, подавляя в себе желание сглотнуть или дышать шмуно. Только бы не напугать её. Пусть посидит, поговорит, впечатлениями поделится. Ей, наверное, нужно после сегодняшних смотрин. А он потерпит.

Но Таня делает совсем не то. Словно собравшись с духом, она протягивает ему свой телефон. Лео вначале не понимает, зачем, но глаза выхватывают единственную фразу.

— Когда? — спрашивает он с тихой яростью. В нём зреет желание убивать. Уничтожить человека, который посмел снова высунуться.

— Недавно, — голос у Тани звучит глухо. — Я не хотела говорить, пока ты вёл машину. Это… могло и потерпеть. Но я показываю тебе сейчас.

— Урод, — цедит Лео сквозь зубы и осторожно кладёт телефон на тумбочку, чтобы не сжать, не раздавить в ладони — так ему хочется хоть как-то выплеснуть эмоции. Но «наказывать» бездушный предмет, когда есть настоящий виновник всего, что бурлит, затаилось на заднем плане, он не хочет. Глупо.

— Он не оставит меня в покое, раз уж вынырнул из какого-то дна, где прятался все эти годы.

— Мне жаль, что мы не смогли его тогда посадить. Его отец не последняя шишка. Достать не удалось, понимаешь?

Таня кивнула. Она понимала.

— Речь не об этом, Лёнь.

Она вздыхает, а затем решительно поднимает глаза. Смотрит на него, словно пытается внутрь залезть.

Зря старается. Она уже давно там. Засела занозой, впиталась под кожу, как татуировка, выжгла клеймо на сердце. Сейчас Лео понимает это ещё острее, ярче, мощнее. Так, что дыхание прерывается.