Копье и кость - Анастасия Машевская

– Я счел нужным вовсе не вступать в сражение. Красных было больше двадцати тысяч, однако Каамал почти сразу рванулся своими пятью сотнями, и пришлось его прикрывать. Так потери и получились.

– Так куда он в итоге делся?

Гобрий молчал.

– Оказался у Шаутов? Как?

Гобрий пожал плечами.

– Я вырубил его, – вздохнув, признался Дан. – Он никак не унимался; я пытался увести войска с линии, а он – втянуться в гущу, короче, проще было оглушить его и прибрать с собой. Я поручил это нескольким солдатам из нашего подразделения, но их почти всех перебили. Спаслись двое, они и сообщили, что Каамала взяли в плен. Доспех-то у него примечательный, сразу ясно, что он танской крови… – И, будто опомнившись, Дан совершенно разбито попросил прощения. В том числе и за «то самое задание». Его он тоже не смог выполнить. Выглядел Дан при этом до того несчастным, что Бану ему даже посочувствовала.

– Я предложил отойти сюда, – сознался Дан в оконцовке. – За это меня тоже простите, пожалуйста. Я не думал, что это может доставить столько проблем. Я думал, тут либо все разрешится, если вы живы, либо мы погибнем в бою, пытаясь доставить тану Сабиру ваше тело и по возможности голову вашего деда.

Бану коротко глянула на Гобрия. Он-то хорошо знал, как Сабир уповал на восстановление союза с Сиреневыми, и уж что особенно могло помешать такому исходу дела – голова тана Идена, привезенная отдельно от туловища.

– Ясно. – Танша обвела всех взглядом. – Это было лучшим решением. Гистасп, останься, остальные свободны. Гобрий, вернись в лагерь, кто-то должен быть там на случай непредвиденных обстоятельств. Раду, вы держитесь поблизости.

Телохранитель кивнул. Мужчины в большинстве вышли.

– Что дальше? – спросил Гистасп.

– Ниитас пообещал мне дважды по девять сотен, но придется ждать их здесь. Из охраны чертога он не даст никого, да здесь и нет такого числа людей, а чтобы отозвать их с южных границ, нужно время.

– А если уловка?

– Все может быть. Я уже ни в чем не уверена. Сообщи всем командирам – отдыхать регулярно и строго посменно, коней не тревожить, лекарям быть расторопнее. Мы должны быть в боевой готовности днем и ночью, в любое время должны быть способны отразить удар. Да, и пока не трогай Дана, пусть его обязанности на себя временно возьмет Серт.

– Уверены?

– Он всерьез озабочен муками собственной совести, так что дальше собственного носа видит мало. Толку от него сейчас нет. Я сама с ним поговорю.

– А как быть с вашим мужем?

– Выберемся от Сиреневых – потом расскажу. А коль уж мы можем находиться за одно посещение на территории Ниитасов до двух месяцев, если не будем нарушать покоя местных, стоит задержаться. Вдруг он все-таки пополнит нам армию?

Как ни возмущался Энум, Иден сумел его утихомирить. В конце концов, Бану ведь сказала правду! И если Энум, так отчаянно любивший Эдану, не посягнул на жизнь Ранди Шаута или кого-то из его детей, так какое он имеет право обвинять в измене племянницу? Ту, которая единственно скрашивала тоску и печаль Эданы в годы жизни на севере? Которая только и была для нее отрадой и надеждой? Да и потом, разве помощь Бансабире не укрепит репутацию Ниитасов в Ясе, как поборников истинной справедливости? Тан Сабир Свирепый в их глазах был трижды виновен в пренебрежении долгом мужчины и мужа, но дети ведь не ответственны за поступки отцов. Так разве не достойно уважения то, что свою неприязнь к бывшему зятю Ниитасы никак не распространяют на Бансабиру, которая всецело подает пример того, какой должна быть настоящая тану и защитница земель?

Энум, изумленно уставившись на отца, долго молчал, а потом задумчиво кивнул. И впрямь, это же ясно как день! Как он раньше не сообразил, что к чему?

Сколь бы Бансабира ни ждала подвоха, его не последовало. Дед предоставил ей полторы тысячи бойцов под сиреневым знаменем, сотню людей в обоз, пять барабанщиков и трех знаменосцев и велел убираться с его земель поскорее. Месть – значит действие, нечего тянуть. И питаться за его счет всей ордой тоже – в договоре ясно сказано, что вреда для подданных Сиреневого танаара от пребывания на его землях Бану быть не должно.

Факт, что Бансабира, не усомнившись, взяла на себя всю ответственность за действия офицеров, разошелся в рядах со скоростью лесного пожара.

Преследовать Мать лагерей на территории Сиреневых Шаут не стал. Не такой он дурак – воевать еще и с Ниитасами, когда покоя не дают обозленные желтые, с которыми вот-вот распадется мир, заключенный ценой брачного договора, и оранжевые, чьи лазутчики так и шныряют в приграничных землях. К тому же в свое время Ююлы обращались за помощью к хозяевам Яшмового острова в Великом море. Войну-то Ююлы проиграли, а вот островитяне без наживы уходить не захотели и пустились в свободное разбойничье странствие по округе. Шауты приходились оранжевым ближайшими соседями, так что и эта боль теперь свалилась на голову тана Шаута.

Да и не будь ее, Ранди бы за «белобрысой лисой» Яввузов не сунулся. Имевшийся шанс безвозвратно упущен, вести сражения с противником вроде Бану, как показала практика, имеет смысл только на своих условиях, и Ранди их уже задал. У него в клетках сидит Нер Каамал. Что бы кто ни говорил, а бездействовать в данной ситуации танша долго не сможет.

Тан Ранди Шаут жил давно и научился у жизни терпению. Врага удерживают вредом, а заманивают выгодой. Он готов ждать.

Как только Бану вышла к границам сиреневых и синих, она бегло распределила вверенные ей полторы тысячи по имевшимся подразделениям, велев быстро выбрать сотников из их числа. А кроме того, во всеуслышание офицерского состава бросила «кость»:

– Пятьсот акров и замок тому, кто вернет моего мужа из плена. Решите, кто готов за это взяться, и сообщите, – и вернулась в шатер.

Мужчины на улице загалдели. Куш слишком солиден, чтобы не состязаться.

Почти следом за таншей в шатер вошел Гистасп и замер у полога.

– Я не вправе ограничивать тебя, – отозвалась тану. – Как бы ты ни был нужен мне в лагере, если жаждешь собственного надела, иди.

Она махнула рукой, даже не взглянув на командира. Все как прежде, с удовольствием подумал Гистасп. Он оценил все «за» и «против» танского призыва в считаные мгновения. Хорошо иметь своей надел только в том случае, если хочешь, чтобы тебя не трогали. Ну или в том, если планируешь грандиозный заговор и надеешься однажды сесть в танское кресло. Говоря откровенно, последнего ему не видать. Сколько заговоров за всю историю Яса завершилось успехом? Сколькие из бунтовщиков смогли удержаться на месте, не будучи танской крови? А уж как часто такое случалось на заледенелом севере – и говорить нечего. Да и не тянет его в приключения такого рода, признался себе Гистасп. Если быть честным до конца – рядом с ней и авантюры азартнее, и стабильность спокойнее.

– Я здесь не за этим. – Командующий прошел вглубь шатра и остановился у стола, за которым танша склонилась над картами с изображениями местности. – Вы позволите? – указал мужчина на соседний стул.