Сто голосов - Скотт Макконнелл

И тогда он отошел от края?

Ну, да.

Доводилось ли вам видеть, как она выходит из себя?

Я видел ее в подобном возбуждении только раз — как раз когда она решила, что Фрэнку грозит опасность на краю крыши. Она могла крайне сердитым тоном говорить о Тафте. Когда он сдался в вопросе выделения федеральной помощи образованию, она с жаром говорила о том, насколько разочарована этой изменой.

Как она в общем относилась к людям?

На мой взгляд, сердечно и с уважением. Она никогда не бывала грубой — но всегда оставалась эмоциональной в рамках вежливости.

Случалось ли ей рекомендовать вам какие-нибудь книги?

Она постоянно рекомендовала нам прочесть учебник по истории политической мысли, написанный неким Сабином[131]. Удивительно было уже то, что его очень широко использовали в университетах, но Айн тем не менее считала эту книгу очень точной и надежной.

Была еще книга, которую она считала недооцененной — Строители моста. Она восхищалась ею и считала великим американским произведением. Героем ее был Джон Реблинг, духовный родственник Рорка, преодолевший великие трудности ради того, чтобы честно выполнять свое дело[132].

Майк Уоллес является одним из наиболее известных американских тележурналистов и интервьюеров. В период между 1957 и 1961 годами он неоднократно брал интервью у мисс Рэнд.

Дата интервью: 3 марта 1998 года.

Скотт Макконнелл: Как вы впервые познакомились с Айн Рэнд или ее романами?

Майк Уоллес: Роман Атлант расправил плечи был первой ее книгой, которую я прочитал. В моей команде[133] хватало ее преданных сторонников, и они посоветовали мне обратить на нее пристальное внимание, в результате чего в конце 1957 года Айн Рэнд получила приглашение на телепрограмму Nightbeat. Я нашел ее выступление великолепным.

Как вы отреагировали на Атланта?

Я сразу высоко оценил эту книгу. Мою жизнь она не переменила, но тем не менее очень заинтересовала меня. И заставила меня заинтересоваться ее автором.

Вы пригласили Айн Рэнд в программу Nightbeat, и что произошло дальше?

Переговорив с ней с глазу на глаз, я обнаружил, что это крайне интересная и одновременно простая женщина. По сути дела, новичок в Нью-Йорке. Она обладала удивительно уверенным — в плане житейской мудрости — восприятием жизни, нравственности и альтруизма, и таким образом заставила меня глубже задуматься о тех предметах, о которых она говорила. И такое же впечатление она произвела на аудиторию Nightbeat.

Итак, зрители с интересом восприняли ее?

Да, это так.

В своей программе «Интервью Майка Уоллеса» [25 февраля 1959 года], во время разговора с Айн Рэнд вы как будто фокусировали свое внимание на вопросах морали, альтруизма, взаимопомощи. Почему?

Я намеревался копнуть несколько глубже. Я хотел сфокусировать внимание на некотором противоречии, возникшем при нашей первой встрече и укрепившемся в последующие годы.

Как отреагировали прочие масс-медиа на то, что вы пригласили в свое шоу эту звезду политического права?

Им уже было известно мое стремление приглашать в свою студию людей, не вращающих политическую мельницу. Быть может, сейчас в это трудно поверить, однако сорок лет назад обыкновенное интервью представляло собой нечто серое и банальное в стиле: «а потом я написал», «а потом я спел», «а потом я предстал перед…» Идеи — а особенно непочтительная или резкая беседа, скептицизм в вопросах — были не в моде. Именно по этой причине нашей программе уделяли так много внимания, поскольку то, что я делал то, что было в той или иной мере ферботен[134], а если и не ферботен, то, во всяком случае, не допускалось в широком масштабе. И с этой точки зрения она была для нас идеальным гостем, поскольку заставляла думать людей, которые не спали в 11 часов вечера.

И как она реагировала на это самое «возьми и отдай»?

Ей понравилось. И она открыто демонстрировала это. Она просто не могла быть более открытой в своих отношениях со мной. Она хотела, чтобы мы подружились, и я побывал у нее дома, познакомился с ее мужем и с ее кошкой.

Оказала ли Айн Рэнд какое-то влияние на ваш образ мысли или на вашу систему ценностей?

В подсознательной форме, конечно. Этого не могло не случиться, когда занимаешься журналистикой, причем именно в такой форме, в какой это делал я. Общение с ней было увлекательным. Я подобрал ей хорошую компанию, и мне было очень интересно слушать и взвешивать ее мнения. Правда, она, пожалуй, была излишне доктринерски настроена.

Она была симпатична мне, потому что с ней было интересно — она знала себе цену — и ей было уютно в собственной шкуре. Это был превосходный материал.

А что еще вы можете рассказать об Айн Рэнд?

С некоторым весельем вспоминаю ее стрижку, напомнившую мне ту, с прямой челкой, которую я носил в возрасте четырех или пяти лет. Она точно таким же образом подстригала на лбу свои темные волосы. Тогда меня особенно занимал эффект, производимый контрастом между кожей и пронзительными — даже светящимися внутренним светом — глазами Айн Рэнд.

Как вы считаете, почему она заинтересовалась именно вами?

Потому что ей нравилось, что я серьезно воспринимаю ее лично и ее идеи — судя по тому, что в то время я слышал от Эла Ремруса, Эдит Эфрон и Теда Йатса, она восхищалась программами Nightbeat и «Интервью Майка Уоллеса».

Эл Ремрус, теле- и кинодраматург и продюсер, знавший мисс Рэнд в 1950-х и 1960-х годах.

Даты интервью: 6 июня 1997 года, 29 мая и 20 июня 2002 года.

Скотт Макконнелл: Как вы впервые встретились с мисс Рэнд?

Эл Ремрус: В 1958 году я был тележурналистом и работал с Майком Уоллесом. Майк также вел рубрику «Вопросы и ответы» в Нью-Йорк пост, и он нанял Эдит Эфрон проводить эти самые интервью. Эдит была очень интересной женщиной — умной, задиристой и непочтительной, так что мы подружились. Интервьюируя Айн Рэнд для этой колонки, Эдит — не знаю почему — немедленно клюнула на объективизм, о котором я тогда даже не слышал. Так что когда мы с Эдит отправились на ланч или на ужин, она завела очень и очень странные речи о психологии, искусстве и политике — в манере, еще не знакомой мне и, безусловно, не исходящей ни от одного нью-йоркского интеллектуала еврейского происхождения. Мне показалось было, что собеседница моя рехнулась. Однако вскоре всплыло имя Айн Рэнд, прозвучало название Атлант расправил плечи, и я начал понимать, где и чего она набралась.