Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд

не вышла, гулять со мной гуляли, даже морды из-за меня били, а вот замуж никто и не предложил даже. А сейчас та квартира, где я койку снимаю вместе с Веркой, там хозяйка умерла и её забирают. Родственников у неё не было, она государству обратно отходит. И сроку у меня всего три дня. А после этого я должна собрать вещички и на выход.

– А прописка? – удивился я, – ты где прописана была?

– Тоже у одной старушки, – призналась Нонна, – а к ней дочка разведённая с двумя детьми переехала. И сказала нас всех выписать.

– Почему? – удивился я, – вы поссорились?

– Нет, там избушку эту сносить скоро будут, и всех прописанных обещают расселять.

– Ну, так красота же, – осторожно сказал я.

– Там какое-то условие, что всех прописанных в одну квартиру поселят, – вздохнула Нонна. – А дочка хочет отдельную квартиру, а не коммуналку с чужими людьми. Сам понимаешь.

– Аааа… тогда ясно, – кивнул я.

Мда, ситуация у Нонны, как с той стрекозой, что лето красное пропела, а теперь пытается впрыгнуть в последний вагон.

– Так познакомишь? – вскинулась Нонна.

– А что оно тебе даст? – удивился я.

– Ну… – замялась она, не зная, что ответить.

Очевидно, Нонна в анализе была не сильна. Она вообразила, что стоит ей связаться с Жасминовым, и у неё сразу всё наладится, а посмотреть, что он живёт в чулане через проходную комнату, не посмотрела.

– Нонна, – вздохнул я. – Ну, вот с чего ты решила, что Жасминов тотчас же на тебе женится? Даже если предположить, что ты его поразишь (хотя если ты до этого времени не поразила, то что после знакомства изменится?). Так вот, даже если это и предположить, то может у него конфетно-букетный период два года длится? А у тебя три дня всего осталось. И почему дотянула?

Нонна опустила голову и по её щекам сбежала слезинка.

Герасим печально вздохнул и торопливо начал разливать остатки самогона, но обнаружил, что разливать уже нечего. Горестно посмотрел на опустевшую бутылку, а потом жестом фокусника вдруг вытащил ещё одну и улыбнулся с триумфальным видом.

– Слезами тут не поможешь, – сказал я, – переночевать на пару дней ты можешь попроситься к Белле, она кровать ещё точно Михайловым не отдала. А вот с пропиской я даже и не знаю.

– Пару дней меня не спасут, – всхлипнула Нонна, – я обратно в колхоз не хочу-у-у-у…

Она закрыла лицо ладонями и заревела горестно, по-бабьи, с подвыванием.

Мы с Герасимом переглянулись. Ну что ты тут скажешь?

– За меня выходи, – вдруг сказал Герасим, аккуратно положил кусочек сала на хлебушек и протянул ей.

Нонна аж икнула от неожиданности и машинально взяла бутерброд.

– А что? – вскинулся Герасим и зыркнул на нас с вызовом, – чем я не жених?

Нонна посмотрела на него очень красноречивым взглядом, схватила бутылку и отпила прямо оттуда большими глотками.

– Да ты не сверкай глазами, дурёха, – мягко сказал ей Герасим. – Завтра же подадим заявление в ЗАГС, прям с утра, а через месяц распишемся. Пропишу у себя….

Нонна затравленно посмотрела на меня и шмыгнула носом. Губы её тряслись.

Предотвращая зарождающуюся истерику, я торопливо сказал:

– Погоди, Нонна, дай ему договорить.

– Да он…! – выпалила побагровевшая Нонна, но Герасим вмиг перебил:

– Цыц! – тихо рыкнул он и такой у него был жёсткий взгляд, что Нонна заткнулась и только сопела.

А Герасим продолжил:

– Я давеча слушал, как Муля Жасминову совет жениться дал. Понарошку, чтобы, значится, жильё получить и потом спокойно разбежаться. Так он теперь бабу с детями ищет, чтобы площадь побольше была. Накой ты ему такая же голожопая?

Нонна задумчиво кивнула. А Герасим продолжил:

– Прости, Муля, что подслушал. Но ненарошно это было. Хотя признаюсь честно: я с недавних пор всё, что ты говоришь, слушаю и внимательно осмысливаю. И понял я, Муля, что ты опять прав. Ты советовал Жасминову. А я вот посмотрел на себя – мне пятьдесят два года, а живу в чулане, и ничего мне и не светит больше. Даже окна и того нету. Понимаешь?

Мы с Нонной, не сговариваясь, синхронно кивнули.

– И решил я, что надобно мне тоже бабу какую-нибудь найти и с нею расписаться. И чтобы потом нам квартиру дали. А потом и развестись можно. Зато жильё своё будет. Нормальное.

– Но вам же дадут однокомнатную, если вдвоём, – задумался я, – если без детей, то долго очередь ждать. Жасминов потому и ищет женщину с детьми.

– Ну, это да… – вздохнул Герасим и закручинился. – Тогда не подходит. Я-то после войны контуженный, от меня детей не будет. Тогда мне, значит, тоже кого-то с детями искать надобно будет…

– У меня есть ребёнок, – пискнула вдруг ранее молчавшая Нонна и залилась краской.

– Вот это да! – присвистнул Герасим, – а с кем же оно сейчас сидит, если ты целыми днями то тут, то в ресторане?

– Я в село к матери отвезла, – шмыгнула носом Нонна.

– Вот и отлично, – улыбнулся Герасим, – давай тогда распишемся, дитё заберёшь и станем на очередь на жильё. С ребятёнком-то всяко побольше квартиру площадью дадут, а при разводе как минимум по комнате в коммуналках получим. Не чулан! У тебя, кстати, кто, мальчик или девочка?

– Девочка, – улыбнулась тихой улыбкой Нонна, – четыре годика ей уже.

– А звать как?

– Как и меня, Валентина, – опять улыбнулась Нонна, – у меня и мать Валентина, и бабка Валентина. У нас всех старших дочек Валентинами называют, а сыновей – Иванами.

– Погоди! – всплеснул руками Герасим и чуть не расплескал самогон, – так ты Нонна или Валентина?

– По паспорту Валентина я, – смущённо хмыкнула Нонна, – Валентина Петровна Петухова, а Нонна Душечка – это сценический псевдоним.

– Делааа, – покачал головой Герасим, – век прожил и всё одно не перестаю удивляться.

– Да что там удивляться! – фыркнула Нонна, – ты думаешь, у Беллы это её родное имя?

– Родное! – строго сказал Герасим и для аргументации погрозил Нонне Душечке (по паспорту Валентине) пальцем, – я её паспорт видел.

– Она Капитолина! – хихикнула Нонна, – только не говорите