Миг расплаты - Худайберды Диванкулиев (Дивангулыев)

говорил: "Не суйся куда попало, знай свое дело, занимайся кастрюлями и чашками", тогда как мать постоянно твердила одно: "Нет работы непосильной для женщины". Кто из них прав?

Акгыз с каждым днем все упорней и настойчивей стала обдумывать свое желание сравняться с Гараогланом, и эти мысли не давали ей покоя.

Однажды на окраине аула и впрямь загрохотала тележка Гараоглана. Этот звук, который она различила бы и среди тысячи ему подобных, едва не помутил ее рассудок. Она как стояла с ведром в руках, так и застыла в напряженном оцепенении у калитки. Ей казалось, что никто в ауле, кроме Гараоглана, не умеет управлять этой тележкой, в которую по городскому нововведению недавно стали ссыпать золу и мусор чтобы не засорять отходами, как прежде, улицы, а вывозить подальше от жилья. Гараоглан до восхода солнца объезжал все дома, а уж потом отправлялся на перевозку хлопка или еще куда. После его ухода в армию некому стало поддерживать порядок, и ни разу еще не прогрохотала по дороге его тележка. Кто же сейчас сидел в ней?

Во все глаза следила Акгыз за ее зигзагообразными перемещениями. И упало сердце. Нет, не Гараоглан, а кто-то другой восседал за ее рулем. А ведь когда-то и Акгыз, обдуваемая прохладным ветерком, сидела на этой тележке, прижимаясь к Гараоглану, и он рассказывал ей, как управлять этим маленьким мотовозом, как тормозить, как останавливать. А потом и руль доверил. Долго в тот день они кружили по аулу.

Теперь же… Тележка — та самая, а водитель другой. Ну как же Акгыз вытерпеть это?! Где, где он, ее Гараоглан?!

— Вываливай свой мусор, не стой, разинув рот! — раздался рядом грубый неприветливый голос. — Чего стоишь?! Что у меня много лишнего времени?!

Акгыз глазам своим не поверила: на месте Гараоглана сидит Абдыр и облизывает языком потрескавшиеся губы.

Акгыз не сразу пришла в себя.

— Кто тебе дал тележку?

— Галхоз.

Слишком хорошо помнила Акгыз, кто пытался разлучить ее с Гараогланом, слишком дорога была ей эта тележка, на которой сидел сейчас, как ни в чем не бывало, этот негодяй. Сузились от ярости огромные глаза Акгыз и страшным стало ее прекрасное лицо.

— Говорить, негодяй, нужно "колхоз". Отвечай, почему ты ездишь на тележке Гараоглана?

Абдыр в замешательстве потрогал свой облупленный нос и обиженно ответил:

— Раз заставляют, приходится подчиняться.

— Кто заставляет?

У Абдыра язык повернулся сказать "галхоз", но он вовремя сдержался, боясь еще больше рассердить Акгыз, и пробурчал:

— Кому-то ведь нужно работать на ней.

— Пусть хоть собака ездит, но только не ты.

Акгыз яростно выпорожнила ведро и отшвырнула его в сторону.

— А ну-ка, убирайся отсюда.

Она решительно подвязала волосы платком, и, стремительно подойдя к тележке, спихнула опешившего Абдыра с сиденья. Сама же, подтянув платье, оголившее щиколотки ног, уселась за руль и, сверкнув глазами на недоверчиво уставившегося Абдыра, на виду собравшихся соседей тронула мотовоз с места.

В ауле Ходжаяб всегда жили тихо и мирно. Соблюдали обычаи, почитали старших и за веяниями века особенно не гнались, предпочитая, чтобы они настигали их сами. Говорят, в годы коллективизации появилась трактористка по имени Гюльнур, да погубили ее басмачи. С тех пор ни одна женщина не осмеливалась сесть на машину. И вот теперь Акгыз бесстрашно катила по аулу. От удивления многие даже зажмурились. Вах, что делается на белом свете.

Между тем Акгыз оказалась в сложном положении. Тележка плохо повиновалась ее рукам, и все норовила забрать в сторону домов, тогда как Акгыз изо всех сил пыталась удержать ее посреди улицы. На перекрестке, не справившись с поворотом, Акгыз совсем растерялась и, оглохшая тс ли от шума тарахтящего двигателя, то ли от криков бежавшего за ней Абдыра, лишь тогда нажала на тормоз, когда заметила, что сбила тележкой поставленный на обочине дороги тамдыр.

Двигатель заглох, тележка дернулась и остановилась. Акгыз спрыгнула с сиденья и подошла к опрокинутому тамдыру. Подбежавший Абдыр не скрывал своей радости. Губы его шевельнулись, изготовясь сказать какую-нибудь гадость, но свирепый взгляд Акгыз умерил его желание, и он почел за благо воздержаться от язвительных слов.

Со всех концов аула к месту происшествия спешили люди, и впереди всех — хозяйка тамдыра — маленькая, шустрая Джумаш, известная неожиданным для её роста зычным и грубым голосом. Еще издали она начала кричать, как будто на нее напали бандиты.

— Вах-вах-ва-ха-ей! — неумолчно кричала Джумаш, то воздевая руки к небу, то разводя их в стороны и опуская с хлопаньем на тощие бедра. — Я свой тамдыр мазала чарджоуским песком, из дальних мест привезенной глиной. Все, все сама, своими руками делала. Никто не помог, даже Гынна, негодница, отказалась, хотя потом пекла в моем тамдыре хлеб. Вах-вах-ва-ва-ей!

Джумаш, видимо, попав в излюбленную стихию, не думала замолкать. Крики ее становились все истошней, оскорбления все злей, и Акгыз со стыда готова была провалиться сквозь землю. Но в конце концов и она возмутилась: не хватит ли унижать ее перед людьми?! Уперев руки в бока, она пошла в наступление.

— Что ты кричишь, Джумаш? Слыханное ли дело из-за одного тамдыра переворачивать все кверху дном. Ты ведь одной левой соорудишь такой новый тамдыр, что все просто умрут от зависти. Возьми себя в руки, Джумаш. Неужели ты хочешь, чтобы Гынна посмеялась над тобой, а люди сказали: смотрите, как Джумаш рвет на себе одежды из-за разбитого тамдыра. Видишь, даже Абдыр, которого лишь по ошибке можно принять за мужчину, торжествует над твоей слабостью. Стоит ли показывать ее?

Джумаш, вмиг переставшая горланить, слушала Акгыз с предельным вниманием.

— Это ты верно говоришь, — наконец согласилась она.

Ободренная Акгыз не преминула заметить:

— Все равно, не сегодня так завтра, твой тамдыр должны были сломать. Пожарники не разрешают ставить тамдыры на улице. Сухая колючка, огонь — далеко ли до пожара, Джумаш?

Женщина согласно кивнула. Похоже, ей стало стыц-но за поднятый шум. Акгыз тайно праздновала свою внезапную победу. И в эту минуту зарокотал мотор: Абдыр, воспользовавшийся паузой, решил удрать. Рванулась Акгыз, чтобы прогнать самозванца, но тщетно — тележка, грохоча, катилась по дороге, и ни остановить, ни удержать ее было нельзя. Это так расстроило Акгыз, как будто и ей, и Гараоглану нанесли незаслу женное оскорбление. Да и то — правда. Кто за рулем?

Ненавистный Абдыр. Вот что больше всего мучило Акгыз.

Не было дня, чтобы Акгыз не вспомнила о Гараоглане. Если над аулом зависал тонкий месяц, то Акгыз-казалось, что это Гараоглан шлет ей свой привет. Если луна заглядывала в окно, то в ее