Вечный сон Снегурочки - Марина Серова

– Ну да, посмотрела, – фыркнула девчонка. – И успокойтесь, там нет ни стрихнина, ни мышьяка, – прибавила она язвительно. – Отравиться этой ерундой попросту невозможно, да эти печенья все тетки едят, которые якобы за фигурой следят! Хотя, по-моему, бред сумасшедшего. В аптеках скоро тортики для худеющих появятся, за бешеные деньги. Типа ешьте и худейте. Вы сами-то верите в этот бред?

– В составе печенья, которое вы подсунули сестре, содержится, как я и предполагал, стимулятор обмена веществ «Кармизин». – Лицо Сазанцева было бело, точно он увидел привидение, а глаза лихорадочно блестели.

– Ну и что, – непонимающе пожала плечами Сабрина. – Там и подсластители всякие, консерванты, хром. Яда же нет, чего вы комедию ломаете?

– «Кармизин» совершенно несовместим с действующим веществом аналога швейцарского антидепрессанта, который давали вашей сестре, – тихо, почти шепотом, продолжал врач. – Входя во взаимодействие с активным веществом антидепрессанта, «Кармизин» меняет свое действие и вызывает поражение нервной, дыхательной и сердечно-сосудистой систем и в считаные часы вызывает кому и смерть. Если бы Карине удалось сразу вызвать рвоту, в кровь бы попала ничтожная доза «Кармизина» и девушка бы отделалась только отравлением. Но, увы. Какое глупое совпадение, какая нелепая, жуткая смерть…

Врач опустил голову, еще раз вчитываясь в состав печенья на упаковке. Все присутствующие в комнате молчали, пораженные ужасным стечением обстоятельств, и только еле слышное тиканье висящих на стене квадратных часов нарушало тягостную тишину.

Мои друзья-коллеги оказались пунктуальны и явились аккурат вовремя, ведь, как известно, точность – вежливость королей. Я даже сигарету выкурить не успела, как раздалась трель домофона. Тушить начатую было жалко, и я пошла открывать с пепельницей в руках.

– Ну, с наступившим тебя! – Я недоуменно воззрилась на Кирьянова, лицо которого почти полностью загораживал огромный веник из еловых веток. Мельников топтался сзади со здоровым пакетом в руках. На сумке был изображен Дед Мороз в красной меховой шапке и с мешком подарков.

– Вот тебе рождественская ель! – гордо возвестил Володя. – А то как-то нехорошо вышло, праздник такой, надо же как-то отметить!

Я растерянно смотрела то на Кирю с его нелепой елкой, то на Андрея с не менее дурацким мешком и не знала, что и сказать.

– Ну что замерла, держи, в вазу поставишь! – сунул мне зеленый веник Кирьянов. М-да, розы с пистолетом, врученные мне мнимым муженьком, выглядели куда лучше.

Я сунула елку в единственную имеющуюся у меня вазу и поставила на шкаф, намереваясь избавиться от нее как можно скорее. Не очень-то хочется выметать кучу иголок, но чтобы не обидеть довольных собой приятелей, изобразила радостную улыбку.

Мы прошли на кухню, где я наконец-то пила настоящий, сваренный черный кофе. Какое это все-таки блаженство – наслаждаться ароматом свежесваренного эспрессо, а не травить себя растворимым порошком, напичканным всевозможной химией!

– А вот тебе, дорогая супруга, новогодние подарки. – Андрюха, точно заправский волшебник, извлекал из своего пакета разнообразные контейнеры. Ого, вот это ребята постарались! Держу пари, что вторая половинка Кирьянова решила обкормить меня после суровой больничной кухни – вон сколько всевозможных салатиков, булочек, пирожных, фруктов. Бутылку сухого игристого Мельников приберег напоследок, она дополнила гастрономическое изобилие, царившее теперь на моем до этого пустом столе.

Мы чинно расселись, я поставила каждому по тарелке, достала красивые бокалы – ради такого случая взяла самую подходящую посуду. Раздался громкий хлопок пробки, Андрей разлил шампанское. Я уже говорила, что предпочитаю кофе алкогольным напиткам, но сейчас игристое оказалось весьма кстати. Хоть мы распили шампанское и не под бой курантов, но каждый из нас почувствовал наступление Нового года.

И игристое, и разнообразная закуска оказались выше всяких похвал. Я накинулась на нормальную еду, словно до этого целый год сидела на голодном пайке, и не успокоилась до тех пор, пока не почувствовала, что при всем своем желании не запихну в себя больше ни кусочка. Блаженно закурила – вот, оказывается, как мало человеку надо для счастья! Хоть убейте, а никогда не смогу понять этих несчастных, больных анорексией девчонок! Как можно лишать себя такого удовольствия ради непонятно кем придуманных идеалов красоты?

Мы немного поболтали о всяких пустяках – кто как встретил (рассказывал в основном Кирьянов, мы-то с Мельниковым особых торжеств не устраивали), потом беседа плавно перетекла в обсуждение раскрытого мною дела. Преступника как такового не было, но каждый подозреваемый оказался причастен к смерти несчастной Карины Семиренко. Сложились вместе бесчисленные «если бы» – если бы врач не давал девчонке заграничный препарат, если бы Сабрина купила вместо печенья с «Кармизином» кофе с другим жиросжигателем, если бы в тот день дежурила не Вера Ивановна, а, скажем, Елена Владимировна, если бы Карина угостила печеньем соседку по палате, а сама съела привезенные матерью йогурты… Иногда я поражалась, как порой нелепо складываются обстоятельства, словно судьба хочет остроумно пошутить, а в результате получается трагедия. Конечно, Сабрина никому из нас симпатии не внушала – как выяснилось впоследствии, девчонка буквально боготворила отца, который казался ей образцом настоящего человека. Она мечтала стать такой же успешной, как Борис Васильевич, и в будущем превратиться в его компаньона. Именно поэтому она выбрала в качестве своей специализации иностранные языки – чтобы помогать ему вести переговоры с иностранцами, не прибегая к услугам переводчика. Но при этом девушка оставалась холодной и расчетливой машиной, иначе не скажешь. Людей, за исключением отца, она воспринимала как подопытных кроликов – любила ставить эксперименты и наблюдать за их реакцией. Подобный опыт она провела и с сестрой. Сабрине было любопытно, как подействует на младшую выпечка для худеющих – правду ли говорит реклама, или это – очередной маркетинговый ход. Увы, как ни крути, девушку невозможно привлечь к уголовной ответственности – ведь она ничего не знала ни об экспериментальном лечении сестры, ни о взаимодействии действующих веществ.

Сазанцев, можно сказать, отделался легким испугом, и то поплатился не за контрабандные лекарства, а понес административное наказание за использование наркотических препаратов, выдаваемых Евгению Игоревичу. Про икону, которую пытался найти дед, он тоже умолчал. Да, письмо найдено, хранилось в конверте, но докажите, кому оно принадлежит. Дед лазал в заброшенные лаборатории в подвале клиники? Возможно, но его же никто не заставлял, а кому поверят больше – пациенту с опухолью мозга или дипломированному специалисту? Рак – штука серьезная и до конца не исследованная, мало ли что говорит больной, может, заболевание повредило ему рассудок, вот и занимается несчастный не пойми чем. Спускается в подвал? Никто из медперсонала этого не видел, дед хоть и больной, а сообразительный и ловкий.

К слову сказать, Евгений Игоревич так икону и не нашел – а кто знает, может, это была всего лишь легенда и иконы вовсе не существовало? Или она попала в чьи-то руки еще до появления в клинике Сазанцева, это так и осталось загадкой.