Под небом Индии - Ренита Де Сильва

– Почему ты не воспользовался своим ключом?

Она вдыхала запах Джейкоба, вглядывалась в знакомые любимые черты, в линии тела, дарившего ей столько наслаждения, в профиль, который видела во снах. Никакой едва достигшей совершеннолетия нимфы. Джейкоб снова принадлежал ей.

А затем Прия заметила, что его лицо покраснело, и услышала, как из лживого рта предателя вырвалось слово:

– Я…

Ее взгляд переместился на его безымянный палец. Теперь на нем не было кольца и была видна небольшая полоска незагорелой кожи.

Прия машинально схватилась за собственное кольцо.

Ей хотелось сорвать его и швырнуть Джейкобу в лицо. Хотелось, чтобы он не выдержал и воскликнул: «Прости меня!» Ей хотелось умолять его остаться.

Ей хотелось… О как же ей хотелось, чтобы все было как раньше! Когда она еще не знала того, из-за чего теперь ей было трудно дышать, того, что наполняло ее сердце, рот и тело горечью. Это заставляло ее чувствовать себя использованной старухой, нежеланной, изнывающей от желания.

Муж стоял в дверях их квартиры, словно был совершенно чужим ей человеком.

Он едва взглянул на Прию, несмотря на то что она несколько часов накладывала макияж, выбирала платье и прихорашивалась.

А затем Джейкоб произнес то, о чем она отказывалась даже думать. То, от чего ее уже разбитое сердце взорвалось подобно вулкану.

– Прия, я… я хочу развода, – сказал он.

Сита

Сюрприз. 1930 год

– Ну что, – спросил у Ситы муж (ее муж!), лучезарно улыбаясь ей, когда они отправлялись в свадебное путешествие, – тебе понравились свадебные торжества?

Следовало ли ей быть с ним честной? Собственно, почему бы и нет? В конце концов, для этого она, его жена, и сидит рядом с ним! При мысли о том, что должно было произойти, Сита затрепетала от возбуждения. Это странное чувство неуверенности, которое она ощущала с тех самых пор, как Джайдип сделал ей предложение…

– Понравились, – ответила она. – Но я чувствую немалое облегчение от того, что теперь могу побыть наедине с тобой. В последнее время я чаще видела твою мать и всевозможных тетушек (как у человека вообще может быть столько родственников?), чем тебя, своего мужа.

Джайдип рассмеялся, и его лицо просияло. Он смотрел на нее с восхищением, однако к нему примешивалось что-то еще. Нежность, поняла Сита, и ее сердце подпрыгнуло.

Муж взял ее за руку. Сита взглянула на их переплетенные пальцы, и ее возбуждение усилилось, когда он как бы невзначай положил другую руку на спинку ее сиденья. Они так и сидели рядом, пока карета петляла по узким извилистым дорогам. Мимо них проносились телеги с сеном, которые тянули волы, лошади, запряженные в двуколки, маленькие деревушки, хижины из грязи и дети-попрошайки, а затем леса, поля, блестевшие в солнечных лучах озера и гигантские деревья со скрывавшимися среди них дикими животными.

Сита задремала, но, когда карету тряхнуло, проснулась. Ее голова лежала на плече у Джайдипа, а он прижимался щекой к ее макушке. В карете пахло по́том и уютом. Их переплетенные руки были скользкими.

Девушка поняла, что глаза ее мужа открыты и он смотрит на нее. Его взгляд был полон нежности.

Их карета неслась во тьме под фиолетовым куполом неба, усеянным мерцающими звездами. Казалось, будто они – единственные люди в мире. Они – да кучер на козлах.

– Ты не голодна? – спросил Джайдип.

– Думаю, за последние несколько дней мы наелись на месяц вперед, тебе так не кажется? – спросила Сита, и ее муж улыбнулся.

– Как бы там ни было, осталось уже недолго.

– Куда мы направляемся?

– Это сюрприз.

Он широко ухмыльнулся.

– Я люблю сюрпризы, – сказала Сита, а затем, улыбнувшись, добавила: – Если они – приятные.

Джайдип хохотнул.

– Этот – приятный. – Помолчав мгновение, он продолжил: – О чем ты думаешь?

Его голос был таким же нежным, как и темнота, медленно проносившаяся за окном. Иногда мерцали огоньки расположенных у дороги домиков. Однако, не считая этого, ничто не мешало ночи спускаться на землю. После суматохи последних дней это действовало успокаивающе.

Стоило ли портить очарование момента, сказав ему, о чем она думает? Впрочем, искренность ей пока только помогала, так что – почему бы и нет?

– Я не нравлюсь твоей матери.

Выражение глаз ее мужа стало еще более нежным, если это вообще было возможно.

– Со временем она к тебе привыкнет. Она не сможет противиться твоим чарам слишком долго.

Сита подумала о своей свекрови. Неподвижное лицо, мрачный взгляд.

– Мне почему-то так не кажется. Думаю, я не та невестка, о которой она мечтала.

Джайдип долго смеялся – сначала тихо, затем во весь голос. Его смех успокаивал.

– Возможно. Вот только ты – именно та, о которой мечтал я. Я не мог выбросить тебя из головы с того самого дня, когда ты дала отпор моему брату.

– Твой брат… – начала было Сита, однако муж заставил ее замолчать, прижавшись губами к ее губам.

Сначала она испытала шок, однако очень скоро его сменило наслаждение. Девушка закрыла глаза и отдалась этому мужчине, своему мужу. Отдалась его губам, его телу, прижимавшемуся к ней.

Карета все так же продолжала катиться во тьме.

Мэри

Беседа. 1936 год

Воздух разорвал крик, исполненный боли и паники. Он был совсем не похож на счастливый детский визг, звучавший еще минуту назад.

Мэри бросилась к закричавшей девочке. Та лежала на траве, сжимая руками свою ногу. Из ее колена лилась кровь, лицо было мокрым от слез.

– Змея! – завизжали другие девочки, указывая на заросли календулы, и Мэри, взглянув туда, успела заметить исчезающий в кустах хвост.

– Приведите врача! – обратилась она к сестре Кэтрин, выбежавшей посмотреть, из-за чего такой шум.

Сына поварихи отправили в город за доктором, однако Мэри и сама сумела определить, что змея не укусила девочку; ребенок лишь испугался, упал с дерева и ушиб колено.

Врач оказался пожилым мужчиной с жесткими седыми волосами и добрыми глазами. Он со знанием дела забинтовал девочке ногу, рассказывая байки, чтобы ее отвлечь.

Глядя на его работу, Мэри безуспешно старалась не думать о Винае. «Открыл ли ты практику у себя в городе? – мысленно обращалась она к нему. – Как там твоя жена, о которой ты никогда не упоминал в наших разговорах? Ты вообще думаешь обо мне?»

Чуть позже Мэри пила вместе с доктором приготовленный монахинями чай с пакорами.