Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны - Венди З. Голдман

инженер, три заместителя директора, главный бухгалтер, партработники и два работника проектного отдела. Они получали трехразовое питание и изрядные порции. На завтрак им давали два яйца, 25 граммов масла, сыр, ветчину, пончики и сладкий чай. На обед – борщ с мясом, буженину с картофелем, сырники и кофе с молоком. На ужин – гуляш, снова сырники, горячие пончики и кофе с молоком. При этом еда в столовой была бесплатной, и талоны за нее не вырезали. Столовая следующего уровня, куда ходили начальники цехов и отделов, тоже обеспечивала трехразовое питание, но более низкого качества. На завтрак подавали пончики из ржаной муки, кусок брынзы и чай без сахара. На обед – 200 граммов хлеба (не по карточкам, а за дополнительную плату), чечевичный суп, мясную котлету и половину соленого огурца. На ужин – два пончика из ржаной муки и стакан сладкого чая. Эта еда не была бесплатной – за нее вырезали талоны. Посетителям столовой третьей категории – инженерно-техническим работникам и стахановцам – полагалась только одна трапеза в день, состоявшая из чечевичного супа, 200 граммов хлеба (за деньги) и овсянки. В столовой, находившейся на четвертой, нижней ступени иерархии, тысячи рабочих раз в смену получали жидкую овсяную кашу из муки и соленые огурцы[506]. Вместо того чтобы вознаградить тех, кто расходовал наибольшее количество энергии, и обеспечить им максимум продовольствия, директор завода № 32 перевернул с ног на голову принцип, лежавший в основе карточной системы, так что потребление калорий оказалось обратно пропорционально затраченной энергии.

Система раздельных столовых распространилась на все отрасли промышленности. Весной 1943 года Клавдия Николаева возглавила сформированную ЦК и Совнаркомом специальную комиссию для проверки столовых на заводах и шахтах Челябинска, Магнитогорска, Копейска и Миасса. Николаева родилась в 1893 году в семье рабочего и прачки. Работала в типографии, в пятнадцать лет была арестована за революционную деятельность, а годом позже вступила в партию большевиков. После революции Николаева возглавила женотдел ЦК ВКП (б) – первую партийную организацию женщин-работниц. В отчете, подготовленном ее комиссией, о широкой практике использования раздельных столовых говорилось с нескрываемым отвращением. Авторы доклада подчеркивали, что рабочие получали гораздо меньше продуктов, чем им полагалось, зато те, кто питался по «высшему» разряду, получали значительно больше нормы[507]. Например, руководство Кировского завода создало трехуровневую систему столовых. Согласно утвержденным продовольственным нормам, и рабочие, и технический персонал, и руководство должны были получать по двадцать граммов жиров в день. Но на практике рабочие получали всего по десять граммов, тогда как тем, кто питался в самых привилегированных столовых, доставалось почти втрое больше нормы и почти в шесть раз больше того, что получали рабочие. То же самое казалось выдачи мяса и рыбы[508]. В докладе оговаривалось, что все это делалось за счет центральных запасов, предназначенных для рабочих. Проверки на других заводах подтвердили эти выводы. Один из проверяющих заметил: «Обвешивание рабочих приобрело такой массовый характер, что вошло в систему». Когда повариху в Магнитострое спросили, «куда пойдет украденная колбаса», она без зазрения совести ответила, что «ей надо кормить директора столовой, начальника поселка, сама должна скушать 3–4 порции, а также накормить своих помощников»[509].

Проверяющие утверждали, что система раздельных столовых заметно истощила запасы рабочих. Они доказали, что 55 % рабочих обвешивали на 10–15 граммов. Виновно в потерях было не только занимавшееся самоснабжением руководство. Кражи происходили на разных этапах пути продуктов с предприятия в столовую, и поставки из центральных запасов редко достигали заводских столовых в полном объеме. Вместе с тем продовольствие, присвоенное руководством, существенно улучшило бы ситуацию, останься оно в общем котле, несмотря на то что столовые для руководства обслуживали маленькую группку людей, а столовые для рабочих – тысячи[510]. Что еще более важно, своим поведением они показали бы, что жертвы, которых требовали от рабочих, приносят все.

Однако в каждом регионе имелись руководители и чиновники, беззастенчиво занимающиеся самоснабжением. Они усиливали продовольственное неравенство и за счет «закрытых» магазинов для работников предприятия. Так, на авиационном заводе № 381 лучшие и самые дефицитные продукты – сливочное масло, компот, шоколад, какао и колбасу, – равно как и треть всей муки, полученной заводом, направляли в магазин, куда могли ходить только секретарь парткома, председатель профсоюза, начальники цехов и отделов. Неудивительно, что, как отметил один из членов комиссии, создавшаяся ситуация вызывала серьезное недовольство среди рабочих и критику со стороны заводских профсоюзных комитетов[511]. Руководители открывали доступ к привилегированному магазину и местным чиновникам, не имевшим никакого отношения к предприятию. Такие «кружки», основанные на покровительстве, взаимных связях и обоюдных услугах, облегчали им работу, но оказывали они эти «услуги» за счет запасов, по праву принадлежавших рабочим. Работница Ногинской швейной фабрики раздраженно заметила: «Ходим голодные, работать нет мочи, начальство получает в закрытом магазине, им жить можно»[512].

Раздача спецпайков, состоящих из продуктов питания или товаров широкого потребления, стала еще одним важным инструментом создания неправомерной иерархии. Эта практика, появившаяся еще до войны, обеспечивала чиновников на высоких постах продуктами, которые рядовые потребители не могли купить в государственных магазинах. Вплоть до 1943 года чиновники определяли как состав собственных спецпайков, так и списки тех, кому они хотели предоставить эту привилегию[513]. Государственная политика, возложившая управление подсобными хозяйствами на ОРСы, открыла новые возможности для увеличения спецпайков и расширения основанных на покровительстве отношений[514]. Руководители заводов выделяли спецпайки работникам местных партийных организаций, торготделов и советов, а также руководителям других предприятий, способным помочь им в решении финансовых или организационных проблем. На Кировском заводе, в частности, осенью 1942 года руководство выдало «по запискам» или «по ордерам» спецпайки 515 местным чиновникам и другим «привилегированным» работникам. Спецпайки отличались щедростью: от трех до пяти килограммов мяса и от двух до трех килограммов сливочного масла ежемесячно. Обе группы получили набор дефицитных товаров, включая икру, повидло, сухофрукты, яйца, селедку, мед, витамины, табак и водку[515].

Хотя по сравнению с общим количеством работников число получавших спецпайки было невелико, объемы продовольствия, отнятого ими у рабочих, нельзя назвать незначительным, поэтому запасы рабочих заметно иссякали. Судя по имеющимся сведениям, спецпайки урезали нормы рабочих сильнее, чем раздельные столовые. Как показала проведенная в одном заводском магазине проверка, из 5185 килограммов сливочного масла, поступившего в магазин за четыре месяца, только около половины отпустили по карточкам, а остальное раздали руководителям, чиновникам и их «фаворитам». Так же обстояло дело с запасами мяса и рыбы[516].

Многие чиновники пользовались прикрепленными к их предприятиям колхозами и совхозами как личными