Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны - Венди З. Голдман

почти 3200 калорий соответственно. К тому же работники из первой категории каждый месяц получали 300 граммов табака, кусок хозяйственного мыла, 50 граммов чая и три бутылки водки либо бутылку вина[523]. Несмотря на различия между чиновниками, все они были обеспечены куда лучше рабочих – даже занятых в оборонной промышленности и находящихся на верхушке иерархии. Разница в количестве положенного им хлеба была незначительной. А вот что касается других основных категорий продуктов, между чиновниками и рабочими здесь разверзлась настоящая пропасть (Таблица 6).

Чиновники из первой категории получали в два с лишним раза больше калорий, чем рабочие оборонных предприятий, и втрое больше, чем рабочие в других отраслях. Даже чиновники из последней, третьей категории потребляли на 50 % больше калорий, чем рабочие оборонной промышленности, и вдвое больше остальных рабочих. А разница между чиновниками и служащими или иждивенцами была еще более существенной.

Таблица 6. Продовольственные нормы для ведущих партийных и ответственных работников, рабочих в ключевых отраслях оборонной промышленности (1-я категория) и других рабочих (2-я категория). Июль 1943 года

Примечание: Представлена общая суточная норма (продукты по карточкам, питание в столовой и пайки) в граммах в день и совокупная энергетическая ценность.

Источник: Ответработники 1-й – 3‐й групп: ГАРФ. Ф. 7678. Оп. 8. Д. 243. Л. 6, 6 об. Рабочие: РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 1. Д. 895. Л. 62 (хлеб), Л. 76 (другие продукты).

Главная цель июльского постановления 1943 года заключалась в том, чтобы пресечь самоснабжение и положить конец вопиющему посягательству на продовольствие рабочих. Постановление не только закрепляло нормы для представителей бюрократического аппарата, но и категорически запрещало любые прибавки к ним[524]. В конечном счете оно систематизировало и узаконивало значительные привилегии руководителей, но так, чтобы они уже не вызывали возмущения у рабочих. Сразу же за постановлением последовал поток прошений от людей, стремившихся попасть в более высокую категорию. Например, в конце 1944 года после повторного обращения в число тех, на кого распространялось постановление, попали более 20 000 профсоюзных работников[525]. В начале 1944 года Наркомат торговли решил провести проверки по всей стране, чтобы понять, оправдало ли себя это постановление. Пятьдесят торговых инспекторов и рабочих в Саратовской области ходили по заводским столовым, станционным буфетам и ОРСам, проверяя размеры порций, квитанции и отчетность[526]. Они пришли в изумление, обнаружив, что постановление не положило конец жадности самоснабженцев и раздаче продуктов протеже. К схожим выводам пришли и проверяющие в других регионах. Инспектор, проводивший проверку в Ростовской области, написал заместителю наркома торговли, что, хотя под июльское постановление здесь попало не более восьми ответработников, руководство областного совета внесло до шестидесяти человек в список претендентов на дополнительный паек из запасов, предназначенных для рабочих. Около двадцати пяти из этих «работников» также получали ежемесячную материальную помощь в размере до полутора тысяч рублей – наряду с дорогостоящими редкими товарами. Инспектор был ошарашен и просил сообщить ему, законно ли подобное решение исполкома облсовета[527].

В некоторых регионах чиновники не давали инспекции проверять, как у них устроена система снабжения. Когда в марте 1944 года И. О. Кадыров, возглавлявший инспекцию Наркомата торговли в Татарской АССР, начал ревизию столовых и был поражен, увидев, какие продукты и пайки получают местные чиновники, он поинтересовался, установлены ли для них какие-либо нормы, но получил резкий отпор. Второй секретарь обкома, усмехнувшись, ответил Кадырову, что это не его дело и он не уполномочен проверять действия Совнаркома и обкома партии. Кадыров попросил инструкций у своего начальника, однако тот посоветовал ему не вмешиваться. Инспектор настаивал, и тогда начальник прямо заявил, что не обязан перед ним отчитываться. Кадыров понял, что чиновники в Татарии выгораживают друг друга. Инспектор, шокированный их наглым поведением, уже не пытался ничего добиться от местной элиты и обратился напрямую к заместителю наркома торговли ТАССР. Указав на препятствия, с которыми он столкнулся в ходе проверки, он сообщил, что видные чиновники, посещающие эти столовые, виновны в многочисленных злоупотреблениях[528]. Пример Кадырова показывает, что сплоченные группы чиновников порой создавали препятствия даже торговым инспекторам, уполномоченным контролировать их поведение.

Уравниловка на местах

Не все чиновники брали продукты из запасов, предназначенных для рабочих, ради личной выгоды. Многие руководители и ответработники на местах, ответственные за благополучие малообеспеченных групп, перераспределяли выделенные другим запасы, чтобы спасти как можно больше жизней. В 1942 году, когда обострился дефицит продовольствия, государство направило продукты из центральных запасов не в торготделы, а в ОРСы – для распределения между занятыми на предприятиях рабочими. Видя, что люди, не работающие на заводах, голодают, местная администрация либо перераспределяла продукты, отдавая часть продовольствия одной группы другой, либо разрешала тем, кто не имел отношения к заводу, питаться в заводских столовых. Государство называло такие действия «уравниловкой» или «разбазариванием». Хотя оба понятия подразумевали нарушение установленных государством норм, уравниловка продолжала давнюю традицию социалистического принципа равенства, тогда как разбазаривание предполагало халатность и растраты. Большевики в своей программе 1917 года выступали за уравниловку, заявляя, что ни один чиновник не должен получать больше квалифицированного рабочего, и внутрипартийная оппозиция продолжала придерживаться этого принципа в 1920‐е годы. В начале первой пятилетки десятки тысяч рабочих вступали в производственные коммуны, где делили заработок в соответствии с разными подходами, основанными на принципе равенства. Однако в июне 1931 года Сталин начал борьбу с уравнительной системой распределения заработка, заменив ее другой, более дифференцированной, или сдельной оплатой труда. Новая политика была направлена на ускорение развития, на то, чтобы стимулировать рабочих оттачивать навыки и повышать производительность. «Уравниловка» утратила прежние положительные коннотации и из революционного клича превратилась в слово, наделяемое государством негативными коннотациями[529]. Но у местных органов власти, видевших голодающих детей и другие нуждающиеся группы, порой не было иного выхода, кроме перераспределения запасов[530].

Наиболее распространенный метод перераспределения состоял в том, что группам, не имеющим отношения к предприятию, позволяли питаться в заводской столовой. Так, рабочие оборонного завода оказывались порой за одним столом с сиротами, эвакуированными и собственными детьми. Проверяющие из профсоюза обнаружили, что более тысячи людей, не работавших на авиационном заводе в Свердловске, получали талоны, дававшие им право питаться в заводских столовых. Профсоюзы, защищавшие интересы своих членов, решительно выступали против подобных мер[531]. Иногда другие группы буквально вытесняли рабочих из собственных столовых. Например, многим рабочим завода № 15 в Чапаевске, производившего боеприпасы, пришлось уступить место сотням сотрудников городских учреждений и Наркомата текстильной промышленности, их семьям и тридцати пяти членам