Кисть ее руки. Книга 1 - Содзи Симада

в первой комнате в два татами стоит какой-то необычный предмет. Он напоминал подставки, которые в древности стояли в домах самураев, чтобы класть на них мечи. Но я стоял слишком далеко, чтобы разглядеть подробно. Я повернулся к Митико и решил узнать у нее, пока мы шли по лужайке.

– Что это за штука в бабушкиной комнате, похожая на подставку для меча?

– О, это такое необычное кото.

Оказалось, она знала, что это за предмет.

– Необычное кото?

– Да.

– Я про такие не слыхал.

– Раньше в этом доме жил мастер кото. Он был большим умельцем и, конечно, для изготовления обычных кото использовал древесину павловнии, но еще он делал всевозможные необычные кото из самых разных материалов. Это одно из них. Оно, кажется, называется куго и сделано по образцу кото эпохи Хэйан[37]. Это кото похоже на арфу. Говорят, что, когда кото впервые завезли в Японию, они имели такую форму. Поподробнее можно расспросить госпожу Икуко, она прекрасно в этом разбирается. В «Рюгатэе» много разных кото. Как в музее, – сказала она.

– Сатоми тоже это знает? – спросил я.

Она сделала задумчивый жест.

– Да, я думаю, Сатоми тоже знает.

– Этого мастера кото больше нет?

– Да, он жил здесь при прежнем хозяине, сейчас его здесь уже нет.

– Он умер?

– Этого я не знаю, – сказала она.

Я оглянулся. Бабушка Кику выглядела как маленькая статуя, освещенная солнцем. Она стояла совершенно неподвижно.

Мне захотелось спросить ее об исчезновении Кэйгёку Онодэры.

– Госпожа Онодэра скончалась шестого марта, верно?

– Да, кажется, так.

– Она была вместе со всеми в районе пяти часов?

– Правильно. Мы все пили чай там, в гостиной «Рюбикана».

– Все – это кто?

– Кроме госпожи Кэйгёку были госпожа Хисикава, бабушка Мацу, я, моя дочка. Эрико Курата тоже осталась в комнате после того, как принесла чай.

– А Сатоми там не было?

– Сатоми помогла Эрико принести чай и потом, кажется, задержалась еще на некоторое время.

– Хорошо, и что случилось потом?

– Около шести часов я пошла в свою комнату…

– Почему вы решили вернуться в свою комнату в это время?

– Чтобы помолиться о предках. Я всегда молюсь перед буддийским алтарем в шесть часов. Ведь для этого я сюда и приехала.

– Ну да, понятно.

– Когда я встала, госпожа Кэйгёку встала тоже, и мы вдвоем вышли в проход. Я вернулась в «Рютэйкан», а госпожа Кэйгёку достала гэта из шкафчика для обуви и надела их. Потом она вышла во двор. Это был последний раз, когда я ее видела.

– В котором часу это было?

– Может быть, без пяти минут шесть.

– Шестого марта, без пяти шесть. После этого кто-нибудь видел госпожу Онодэру?

– Никто.

– А госпожа Хисикава?

– Она говорила, что вскоре после этого пошла в «Рютэйкан» через переход и вернулась в свою комнату по коридору, глядя во двор.

– Какая это комната?

– «Рюгаку-но-ма».

– Она видела госпожу Онодэру во дворе?

– Она сказала, что тоже не видела.

– Который это был час?

– Было чуть позже шести, примерно минут пять седьмого. В это время священник господин Футагояма тоже смотрел на сад из коридора, и он сказал, что встретил в коридоре госпожу Хисикаву.

– А госпожу Онодэру он не видел?

– Вроде не видел.

– Куда же делась госпожа Онодэра? Она не говорила, куда собирается?

– Ничего. Только улыбнулась и быстро пошла. Я думала, она скоро вернется, да и не могла она уйти далеко. Потому что в то время… Смотрите!

Она вскрикнула, посмотрев в сторону клумбы вдалеке. На ее краю в этот момент появился небольшой человечек, только что поднявшийся по каменной лестнице.

– Господин Сакаидэ! – позвала она.

– Привет, Юки, – крикнул человек одновременно с ней.

Юки побежала к нему.

– Дедушка, это динозавр! – сообщила она еще раз.

– Ага, понятно.

С этими словами он раскрыл руки и обнял ее. Они некоторое время болтали, вероятно, о динозаврах. Мы тоже поспешили навстречу Сакаидэ.

– Добро пожаловать, – сказала мать.

– Митико, я такого натерпелся! – сказал он.

Я подошел к нему и кивнул. Он тоже улыбнулся и кивнул.

– Вас до сих пор держали в полиции? – спросил я.

– Да, видите как! – ответил он с раздражением. Однако на его лице не было усталости, а глаза за стеклами очков улыбались.

– Вы видели госпожу Ниномию?

– Ниномию? Это кто? – спросил он, все еще держа ребенка за руку.

– Это женщина, которая приехала сюда со мной. Ее тоже увезли в полицию прошлой ночью. Видимо, на ваше место.

– Нет, я ее не встречал. А ее-то почему?

– Она откопала кисть госпожи Онодэры. Вы что-нибудь слышали об этом от полицейских?

– Нет; а где откопала?

– Под большой сакурой на берегу реки Асикавы.

– Почему это в таком месте?

– У нее было видение. Я тоже ходил туда вместе с ней.

– Тут уж от подозрений никуда не денешься…

В этот момент я услышал, как кто-то зовет Юки. Девочка откликнулась и побежала на голос.

На каменных ступенях «Рюдзукана» стояла Эрико Курата. Юки все любили. Она и вправду была очень общительной и веселой девочкой.

– Ну, пока! – мать поклонилась нам и пошла за дочкой к «Рюдзукану».

– И как проходил допрос? Тяжело вам пришлось? – спросил я, беспокоясь о Кайо.

– Нет, ничего плохого я сказать не могу. Может быть, это потому, что я стар, но они с начала и до конца держались вполне вежливо.

– Как прошла ночь? Ведь в камере предварительного задержания…

Сакаидэ рассмеялся.

– Ничего подобного. Ордера на мой арест не было. Ночь я провел в гостинице, которую указала полиция. Меня любезно проводили, а после завтрака снова приехал полицейский в форме и сказал, что мне можно возвращаться, посадил меня в свою машину и привез сюда.

– Что ж, понятно. И о чем они спрашивали? – спросил я.

Сакаидэ медленно скрестил руки на груди и посмотрел мне в лицо.

– Если коротко – я, мол, мог ошибиться по старости лет и поверить даже в то, чего не видел на самом деле.

– Это они о том, что вы видели, как госпожу Хисикаву застрелили, когда она играла на кото в комнате со стеклянными стенами?

– Да, по их словам, то, что я увидел, как она упала во время игры на кото, – всего лишь плод моего воображения.

– И что вы им на это сказали?

– Я сказал, что это не так.

Сакаидэ был абсолютно уверен в том, что он видел. Я подумал, что, несмотря на кажущуюся мягкость, это очень упрямый человек.

– Мне в этом году уже семьдесят четыре…

– Правда? Вам действительно уже столько?

Я думал, ему всего около шестидесяти.

– Да, но глаза и голова у меня