Кисть ее руки. Книга 1 - Содзи Симада

не услышишь. А в этой местности цветы наполняют воздух сладким ароматом. Когда все здесь расцветет, какое это будет наслаждение!

Я осознавал, что оказался втянут в просто ужасный инцидент. Хотя правильнее сказать, что мы по собственной воле в него вмешались. После нашего приезда погибли уже два человека. Это Сатико Хисикава и Харуми Накамару. 30 марта и сегодня, 31 марта, соответственно. Однако за три недели до этого, 6 марта, а точнее, три недели и три дня назад, умерла еще одна женщина по имени Кэйгёку Онодэра. Затишье длилось три недели, и мы появились на месте как раз в тот момент, когда трагедия развернулась снова. Может, это тоже судьба?

По мере того как я поднимался по коридору, клумба во дворе, опустившаяся в какой-то момент до уровня глаз, постепенно оказалась подо мной. Довольно странное ощущение. Хотя никаких неприятных эмоций оно не вызывало. Повернувшись назад, в сторону «Рюбикана», я увидел бронзового дракона, неподвижно застывшего в туманной дымке. Сам «Рюбикан», где я стоял еще минуту назад, был дальше, но с моего нынешнего места нельзя было разглядеть даже его очертаний.

Снова посмотрев вперед, я увидел маленькую фигурку, стоящую в коридоре перед моей комнатой. Я удивился, кто бы это мог быть. По мере того как я шел вперед, фигурка становилась ближе. Когда я подошел, она повернулась ко мне своим белым лицом, и я заподозрил, что, может быть, это просто призрак моих собственных самых сокровенных желаний.

В коридоре перед моей «Макиэ-но-ма» стояла стройная красавица. Ее белое лицо улыбалось в свете лампочки, а сверкающие передние зубы были хорошо видны даже в темноте ночи.

Это была Сатоми. Сатоми ждала меня? Я усомнился, что такое могло происходить на самом деле. У нее не было никакой причины терпеливо ждать меня в коридоре.

– Господин Исиока, – она произнесла мое имя слегка в нос, невероятно высоким голосом. Из-за неверного освещения она казалась нереальной, словно привидевшейся во сне.

– Д-да, – ответил я в растерянности.

Я было засомневался, что это кто-то другой, но когда она назвала меня по имени, я почувствовал облегчение.

– Что? Что-то случилось? – неуверенно спросил я.

Под тусклой лампочкой ее лицо, казалось, светилось, как будто появилось из другого мира. И она, уж не знаю почему, все время смеялась. У меня в ушах все время звенел приглушенный смех, похожий на шепот. На мгновение перестав смеяться, она наконец сказала что-то совершенно неожиданное.

– Я вас ждала.

Я почувствовал головокружение. Это было как продолжение иллюзии, созданной туманом, заполнившим дворе.

– Ты все время была здесь и ждала меня?

Когда я сказал это, она снова рассмеялась.

– Да.

Я был почти ошеломлен изящным изгибом ее смеющихся губ.

– Так в чем же дело? – спросил я напряженно.

– Я провожу вас в баню.

Все, о чем я рефлекторно мог думать в этот момент, – это о том, как когда-то жестоко посмеялся надо мной Митараи. Не помню, когда это произошло, но, кажется, я залюбовался какой-то красивой женщиной на улице. Тогда эта красавица встала и пошла в мою сторону, а потом прошла мимо, оставив меня в замешательстве. Митараи посмотрел мне в лицо, громко рассмеялся, как Сатоми сейчас, и рассказал про американскую рекламу.

– В Америке есть такая реклама гамбургеров. Сидит парень и, как ты сейчас, любуется красивой женщиной. Она встает и идет к нему. Он счастлив и соображает, как ему с ней себя вести. А она подходит к нему и шепчет на ухо: «Я не могу оторвать глаз от твоего лица: оно у тебя все в соусе барбекю».

Я был разочарован не меньше того парня, у которого лицо было вымазано соусом. Но на самом деле ее предложение было вполне уместным. Я не принимал ванну со вчерашнего вечера и как человек чистоплотный был не прочь помыться, но и понятия не имел, как воспользоваться баней. Мне было несколько неловко спросить об этом, хотя и хотелось. Если мне решили предложить искупаться, это должен был сделать кто-то из домочадцев Инубо, то есть или Эрико Курата, или Сатоми Инубо. Так что такое развитие событий было очевидным, если немного подумать.

– Хорошо, тогда я возьму сменную одежду. А шампунь? – сказал я торопливо.

– Мыло у нас есть, но шампунь вам лучше взять свой, – сказала Сатоми с обычной улыбкой. Завернув смену одежды и шампунь в полотенце и держа его обеими руками, я пошел за Сатоми по тихому коридору, слыша вдалеке легкий ветерок, колышащий верхушки деревьев в лесу.

Сатоми была молода и, естественно, предполагал я, еще не успела овладеть изящной походкой. Я думал, что она будет идти сгорбившись, но она двигалась то вприпрыжку, то пританцовывая. Конечно, она была еще ребенком. Оттого и смеется то и дело. На ее семью обрушилась трагедия, но в ее поведении не было ни малейшего намека на грусть. Все из-за молодости.

Однако, как ни странно, лицо у нее было взрослое. Я не мог поверить, что она не пользуется косметикой. Вокруг ее глаз естественно лежали тени, и сам взгляд казался от этого рассеянным. Улыбка ее была настолько изящна, что такую редко встретишь даже у взрослых женщин. Передние зубы белые и крепкие.

Однако тело еще не оформилось. Руки и ноги стройные, а грудь почти плоская. Правильно было бы описать ее как миниатюрную худощавую девочку, оставляющую впечатление какой-то несбалансированности, что ли. И это придавало ей дьявольское обаяние.

– Господин Исиока, – она повернулась в мою сторону и позвала по имени веселым голосом.

– Д-да, – напряженно ответил я.

– Господин Исиока – писатель, верно?

– Да.

Ответив, я вспомнил, что однажды сказал мне Митараи:

– Исиока, жители этой страны уважают только ужасающих демонов. Если ты не готов быть властным, тогда безопаснее ни с кем не встречаться.

Если я буду и дальше так себя держать, эта девушка, наверное, когда-нибудь начнет обращаться со мной как с собакой. И я решил, что в моем возрасте мне подобает высказываться немного тверже.

Я подумал, что так будет лучше. Прошу других писателей меня извинить, но я не только не ощущаю себя писателем, но и до сих пор не понимаю, почему в обществе к романистам относятся как к людям более высокого статуса. Конечно, это не значит, что все романисты должны быть такими, как я, но в моем случае это именно так. Я всего лишь рассказчик. А интересными миру делает мои истории именно мой друг.

– Верно, я действительно писатель, – снова ответил я другими словами.

Когда я это сказал, Сатоми наклонилась и снова разразилась смехом. Я смешался, будто она прочла ход