СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова

жар чужими руками, очевидно, имеются и в Брюсселе, но роль мавра СССР предоставляет другим»723. Понимая неэффективность дискуссий в Брюсселе накануне голосования по заключительной резолюции конференции, советский представитель запрашивал Москву: «Не воздержаться ли нам от голосования, если воздержатся китайцы или они выскажутся против»724. Это еще раз подтверждало солидарность СССР с Китаем относительно японской агрессии, но неготовность Кремля идти на крайние меры.

В итоге, несмотря на все усилия Москвы и Нанкина, декларация от 24 ноября 1937 г. лишь подтверждала принципы «договора девяти держав» и призывала Китай и Японию прекратить боевые действия. Конкретных шагов по противодействию агрессивной политике Токио не предусматривалось725.

После завершения Брюссельской конференции 1937 г. Литвинов в письме послу в США А.А. Трояновскому констатировал, что «конференция закончила свое существование даже более позорно, чем можно было ожидать»726.

Расчет западной дипломатии, что форум в Брюсселе сам по себе произведет отрезвляющее впечатление на Токио, не оправдался. Напротив, конференция продемонстрировала бессилие Запада перед экспансией Японии727. СССР был единственной страной, готовой поддержать Китай. Но все же он был вынужден соотносить свои действия с настроениями в мировом сообществе. Ни одной из западных держав партнерство с Китаем в тот период не представлялось важнее собственных позиций в Азии и экономических связей с Токио. Не имея возможности действовать через международные организации, Советский Союз оказывал прямую военную и экономическую помощь Китаю. Однако на тот момент начать боевые действия против Японии означало для СССР дать формальный повод Германии на основании условий Антикоминтерновского пакта вмешаться в конфликт и развязать войну в Европе.

В 1938 г. правительство Чан Кайши все же предприняло попытку склонить Москву к вступлению в войну на Дальнем Востоке, используя в качестве основания вооруженное столкновение СССР и Японии на оз. Хасан. 30 июля 1938 г. Кун Сянси в беседе с временным поверенным в делах СССР в Китае доказывал предпочтительность военного решения хасанского конфликта. В обоснование своей позиции председатель Исполнительного юаня привел следующие аргументы: наличие у Москвы формального повода для начала войны, возможность нанесения СССР и Китаем совместного ответного удара, неготовность Германии к войне. Кун Сянси, со ссылкой на данные, полученные в 1937 г. от В. Бломберга, сообщил, что для завершения подготовительных мероприятий Германии потребуется еще 2–3 года728. При этом Кун Сянси заметил, что Китай готов поддержать СССР и в случае избрания им мирного пути урегулирования хасанского инцидента729.

Советская сторона сочла невозможным вступление в войну с Японией. Полпред в Китае И.Т. Луганец-Орельский от имени СССР отклонил предложение Чан Кайши, переданное ранее через Сунь Фо, о заключении как секретного, так и открытого договора, расширявшего военное сотрудничество730.

Сближение в этой области, по мнению Москвы, помимо общего обострения международной обстановки на Дальнем Востоке, могло привести к усилению в Китае прояпонской оппозиции, опасавшейся «большевизации» страны731.

В телеграмме заместителя НКИД СССР В.Л. Потемкина к Луганец-Орельскому от 8 сентября 1938 г. были представлены доводы к правительству ГМД, отражавшие позицию советской стороны. В частности, указывалось, что СССР не считает целесообразным начинать боевые действия против Японии изолированно без Англии или США. Москва готова пойти на этот шаг лишь при трех следующих условиях: а) если Япония нападет на СССР; б) если Англия или США присоединятся к войне против Японии; в) если Лига Наций обяжет тихоокеанские державы выступить против Японии. Тем не менее НКИД подтвердил готовность СССР помогать Китаю средствами обороны согласно двусторонним договоренностям732.

Таким образом, Москва последовательно придерживалась политической линии, занятой в 1937 г. Не отказываясь от взятых на себя обязательств по оказанию военной помощи Китаю, а также его поддержки дипломатическими методами, СССР стремился избежать обострения отношений с Японией.

В этом направлении серьезным ударом по интересам Чан Кайши стало заключение советско-германского пакта о ненападении. Оформление данного соглашения серьезно ухудшило связи Москвы, Лондона и Парижа. Это подрывало план Чунцина по созданию альянса против Токио, в который входили бы Китай и западные державы. Через дипломатические каналы лидер ГМД стремился убедить Сталина взаимодействовать с Англией и Францией на Дальнем Востоке. Однако эти усилия не имели успеха. Более того, Кремль оценил их как очередную попытку втягивания СССР в войну с Японией733.

В телеграмме председателя Законодательного юаня Сун Ке из Москвы в Чунцин от 17 сентября 1939 г. отмечалось, что ранее СССР был готов сотрудничать с Англией и США, если бы эти страны активно препятствовали агрессивной политике Японии. В новых условиях Кремль отошел от прежних ориентиров734. 18 сентября 1939 г. Сталин в телеграмме Чан Кайши отметил, что удовлетворен известием о готовности США оказать Китаю материальную помощь. Однако советский лидер подчеркнул, что «при таких обстоятельствах нет никакой необходимости в советском альянсе с США на Дальнем Востоке» (перевод мой. – И. В.)735. Таким образом, Москва позитивно оценила англо-американскую поддержку правительства Чан Кайши. Но и провоцирование Токио не входило в планы Кремля. Это и послужило основанием для отклонения просьбы Чунцина об объединении усилий СССР с западными державами.

Подписание советско-германского договора, успех СССР в конфликтах на оз. Хасан и, особенно, р. Халхин-Гол создавали предпосылки для активизации обсуждения Москвой и Токио пакта о нейтралитете. Возможный вариант такого соглашения рассматривался в ходе беседы между В.М. Молотовым и послом Японии С. Того 2 июля 1940 г. Одним из условий подписания пакта, озвученных Того, был отказ СССР от помощи Чунцину: «Япония хочет, чтобы советская сторона по своей воле отказалась от предоставления помощи чунцинскому правительству»736.

В данном контексте необходимо обратить внимание на тот факт, что в 1940 г. объем военных поставок из СССР в Китай значительно снизился. А к сентябрю 1940 г. «китайские вопросы», по выражению советника посольства Китая в Москве Лю Цзэжуна, оказались «замороженными»737. 17 октября 1940 г. во время встречи с заместителем НКИД СССР А. Вышинским посол Шао Лицзы отметил, «что в принципе политика СССР не изменилась, но практическая помощь Китаю за это время приостановилась»738.

Причины данного явления в историографии объясняются по-разному. Н.П. Рябченко связывает временное прекращение советских поставок с попыткой Кремля воздействовать на правительство Чан Кайши, принуждая его к ослаблению давления на подконтрольные КПК районы и сохранению единого фронта739. Дж. Гарвер считает, что приостановка советской помощи ГМД в 1940 г. была реакцией СССР на позицию Китая в Лиге Наций во время советско-финской войны. Москва рассчитывала на поддержку Чунцином ее действий, но Китай не воспользовался правом вето, чтобы заблокировать решение Лиги Наций об исключении СССР из ее состава вследствие агрессии последнего против Финляндии. Прекращение поставок могло выступать предостережением для Чунцина от подобных