Восьмая личность - Максин Мей-Фан Чан

«А почему бы нам ей не позвонить? — предлагает Раннер. — Просто сказать «Привет»?»

«Прямо сейчас не могу, — говорю я. — Может, потом. У меня слишком много забот».

«Но…»

«Не сейчас, Раннер», — говорю я.

Раннер разочарованно смотрит на меня.

«Возможно, когда я не буду так взвинчена, — смягчаюсь я. — И вообще, Робин сказала, чтобы я звонила, когда приму решение… когда буду готова».

«Справедливо», — соглашается она.

* * *

…Мы на улице. Тик-так.

Шон, Элла и я. Холодно. Шон, как обычно, уходит вперед. Я представляю, как кулаки Навида обрушиваются на голову Джейн. Как из его глотки раздается низкий, противный рык. Джейн корчится на полу. Еще один удар, его оранжевые лапы не могут остановиться и душат ее. Она не пытается сбежать, ее потребность в нем слишком велика, и от этого его ненависть еще сильнее. Она нежно прижимает к груди зловещее ожерелье с ключиком.

Элла дыханием греет руки, потом обхватывает себя, чтобы согреться. Морозец третьей декады ноября щиплет нас за уши и за щеки.

Внезапно она останавливается и ждет, когда Шон отойдет подальше. На ее шее бьется жилка, дыхание учащенное и рваное. Она притягивает меня к себе.

— Что? — спрашиваю я. Неоновая вывеска «Электры» отбрасывает на нас ярко-красные отблески.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Мы должны уничтожить этого ублюдка, — шепчет она, удерживая меня за воротник. — У нас нет иного выбора. Сблизься опять с Шоном: он знает о Навиде все. Сблизься, чего бы тебе это ни стоило. Используй его.

Я обдумываю ее слова. И вдруг понимаю: мой Здравый смысл наконец-то все осознал и пришел к логичному, но дико напугавшему его выводу.

— Ты можешь порвать с ним в любой момент, когда захочешь, — говорю я. — Как я понимаю, вы с Шоном не встречаетесь уже пару недель.

— Элла думает по-другому, она считает, что мы должны использовать его. Она хочет, чтобы я снова с ним сблизилась и выяснила как можно больше о Навиде, чтобы мы могли заявить на него в полицию. Если у нас будет достаточно доказательств, мы сможем уничтожить его. Такой у нее план.

— Элла ошибается.

Она поднимает глаза и молчит. Раздосадованная тем, что я подвергаю сомнению их дружбу. В очередной раз. Я делаю пометку о том, что возникает необходимость расщепления между мной и Эллой. Между лучшей подругой, между мозгоправом. Кто победит, спрашиваю себя я.

— Пора? — говорит она.

Я смотрю на часы.

— Еще пара минут, — отвечаю я.

— Мне нужно отвести Грейс к зубному.

— Как же так?

— Элла занята. А их мама так и не вернулась, ее нет в городе.

Она тянет шею сначала в одну сторону, потом в другую. Я замечаю, что она уставшая. Она даже не удосужилась смыть свой тревожный сон. Ее безразличный взгляд останавливается на картине маслом над моей головой.

Меня беспокоит ее нежелание принимать все всерьез. Отказ видеть потенциальную опасность их плана.

«Это не какая-то глупая игра! — хочется закричать мне. — Это не сериал, в котором все плохие парни получают по заднице!»

Она смотрит на картину, скучающая и красивая. Скрещивает руки на груди.

Кого или что она скрывает от меня? И зачем?

— Иногда, — говорит она, ковыряя прыщик на подбородке, — эта чертова терапия превращается в отстой.

— Ты не можешь порвать с ним, — настаивает она, заплетая Грейс косу. — Дэниел ошибается. Шону многое известно. Из того, что поможет нам.

— Не знаю, Элла, только подумаю, что придется спать с ним, и…

— А ты представь на его месте кого-то другого. Закрой глаза.

Грейс зажимает уши.

— Не могу, — шепчу я, — я все равно буду знать, что это он.

Раннер лезет в сумку за сигаретой.

«Представь, что это Робин», — вмешивается она.

Время выявляет многое. Плохое. Например, сгнивший фрукт, свернувшееся молоко… твоего парня, который жадно пялится на порно и считает, что стриптиз и проституция — это выбор, сделанный самими женщинами.

«Ну а если у тебя такое тело, почему бы нет? — как-то сказал он, делая вид, будто вытирает стойку бара, и с вожделением поглядывая на Эми и Аннабелу, которая вернулась на следующий день после несчастья с братом. — Я в том смысле, что взгляни на девчонок — да они своими заработками заткнут за пояс любого мужика!»

«Это эксплуатация! — закричала я. — Современное рабство».

«Секс продается, детка». — Он пожимает плечами.

Время позволяет узнать человека. Оно варвар.

Элла смотрит на меня, продолжая плести косу.

— Ты должна помочь мне, иначе, — она взглядом указывает на Грейс, — нам конец.

Грейс поворачивается к Элле, поворачивается обратно и смотрит на меня.

— Готово! — восклицает Элла, отбрасывая щетку на кровать. — А теперь иди и займись делом. Хоть каким-нибудь! Оставь меня в покое.

Грейс хватает свой телефон, пролистывает экран и что-то печатает.

— Пока, Алекса. — Она улыбается и уходит.

— Пока, Грейс. — Я улыбаюсь в ответ.

Элла плюхается на кровать.

— В чем дело?

Она откашливается, и я чувствую, что она готовится к чему-то. Как беговая лошадь на призовом забеге, готовится рвануть с места при выстреле стартового пистолета.

— В Лондон-Филдс, — начинает она, — есть один дом.

Я жду.

— Там живут некоторые девочки из «Электры». Навид возит девочек из-за океана. Снимает их в фильмах. Шона тоже.

— Порно?

Элла кивает.

— Тао, брат Кесси, привозит их сюда нелегально. Девочки из Китая, Лаоса и Вьетнама. Они из бедных семей, родственники продают их на работу.

Я охаю:

— Боже ты мой.

Я слышала о таком: рабство наших дней, когда миллионы человеческих существ, обычно женщины и девочки, ежегодно продаются и покупаются. Я читала об этом, видела репортажи в новостях. Торговля людьми для секс-услуг — это наиболее быстро развивающийся криминальный бизнес.

— Шон что-нибудь говорил? — спрашивает Элла.

— Он как-то сказал, что Навид хочет более широко использовать девочек.

— Надо это остановить. А для этого найти какую-нибудь улику, которая поможет арестовать Навида. Мы соберем доказательства, которые покажут, что девочек эксплуатируют, завлекают ложными обещаниями и продают. Некоторые из этих девочек несовершеннолетние. Мы обязаны это сделать, Алекса, иначе…