Обратный отсчет: Равнина - Токацин

обычного; сармат слышал громкие голоса Броннов и более тихие — Скогнов, но взбудоражены были все.

— Может, они как Бронны со Скогнами, — предположил он. — Так грызутся из-за любой мелочи, что рядом стараются не стоять. Приходит раз в месяц какое-нибудь официальное посольство… Вот когда придёт — тогда о нас и вспомнят.

…Вепуат резко свистнул, и Гедимин остановился и плавно опустил приподнятый угол печи на гравий. Другой угол, придерживаемый Вепуатом, в очередной раз зарылся в мелкие камешки.

— Меняемся, — буркнул Гедимин, приподнимая массивную конструкцию и подсыпая под неё ещё камней. По гравию, политому ворванью, печь скользила легко, двое сарматов вполне с ней управлялись… когда её не перекашивало.

— Не налегай так, — попросил Вепуат, примеряясь к грузу. — Ты всю массу тащишь на себе, выдёргиваешь у меня — поэтому она и перекошена. Ты не бойся, она меня не расплющит. Держи её со своей стороны, и всё. А я тут справлюсь.

Гедимин, сдержав недовольное фырканье, взялся за печь. Ещё два метра с боку на бок по скользким камням — и конструкция перевалилась через порог и встала на смазанные жиром направляющие. Гедимин напряг мышцы, заталкивая её в нужный «отсек», и шагнул назад, придирчиво её осматривая.

— Воздуховоды совмещены, — он накинул толстую полосу уплотнителя и вбил последние скобы. Печь, сойдя с направляющих, встала на фундамент. Гедимин подвигал заслонки, просунул руку внутрь, — ничего не перекосило, все расчёты оправдались. Сармат сдержанно хмыкнул, напомнив себе, что конструкция (и весь цех с ней) ещё должна отстояться — и никто не знает, как именно она при этом деформируется. Особенно его беспокоил термоизолирующий слой, замурованный между двумя слоями тектона. С этим веществом Гедимин имел дело впервые — и оно, после всех перемешиваний, осталось неоднородным. «Небольшой перекос несмертелен, заслонки я, если что, поправлю,» — думал сармат, оценивающе глядя на печь. «Лишь бы до трещин не дошло.»

— Давай за следующей, — сказал он Вепуату. — Не устал?

Разведчик обиженно фыркнул.

— А вот Текк’т затолкал бы все печки играючи, — вполголоса заметил он, перешагивая через скользкую дорожку.

— И посносил бы все направляющие, — отозвался Гедимин. — И ворота тоже вылетели бы. Сейчас потащим вот эту. Плесни ещё жира!

…Подземные прожилки потускнели. Они ещё светились сквозь пепел, но уже вполсилы, и видны были только под определённым углом. Гедимин поднёс к ним дозиметр и удивлённо хмыкнул — излучение ничуть не ослабло, только его видимые проявления стали менее яркими.

— Замаскировалось, но фонит, — подвёл итоги Вепуат, отпустив «трилобитов» в свободный полёт; летали они, впрочем, немного — больше обсиживали высокий каменный зубец. — Фонит, но замаскировалось… Интересно, к чему это.

Гедимин подумал о светящихся «трещинах» под Тоготом. Они, наверное, тоже как-то видоизменялись — но расспросить о них было некого. «Увидимся с Шесеком — может, расскажет,» — решил он. «Раз мы поставили такой опыт — надо же пронаблюдать его течение…»

…Лагерь верещал. На холме уже достаточно посветлело, чтобы отпала нужда в фонарях, и все повыбирались из укрытий и замельтешили. У полевой кухни, как колонна, возвышался сармат в чёрной броне; узнав Айзека, Гедимин недовольно сощурился, но тут же увидел рядом с ним Кенена Гварзу и немного успокоился — по крайней мере, тот, кто сидел сейчас у реактора, не имел привычки лезть, куда не просят.

— Что, уже едем? — спросил он, подойдя к сарматам и чуть не запнувшись о пробегающего нхельви.

— Под ноги смотри, — буркнул Гварза. — Айзек, нельзя его заменить кем-то более компактным? Если он разрушит Броннам город…

Гедимин сузил глаза и придвинулся чуть ближе. Айзек, сердито фыркнув, встал между сарматами.

— Никто ничего не разрушит. Погоди, атомщик. Алвен близко, но не настолько. Тикри отправил туда посланцев. Добегут они быстро, но в самом городе ещё должны подготовиться.

— Может, они нас не примут? — Гедимин ещё сам не знал, огорчит его это или порадует. — Или выберут другой день? Какой день сегодня?

— Огня, — отозвался Гварза. — Айзек, дай ты ему уже календарь!

Айзек отмахнулся.

— Всех примут, атомщик. Иди пока в шатёр. Если что начнётся — не пропустишь.

…Гедимин задумчиво смотрел на уравновешенные чаши весов.

— Опять ничего странного? — спросил Вепуат, копаясь в стеклянных поделках, пересыпанных листвой. — Или всё-таки разница есть?

— Пока нет, — неохотно признал Гедимин, высыпая взвешенные камешки в карман. — Возьму их с собой в Алвен. Надо бы поставить опыт с весами в разных местностях…

Вепуат положил на стол небольшое зеркало с ульсеновым напылением.

— Вот. Ты не забудешь провести эксперимент? — он заглянул Гедимину в глаза. — Постарайся не забыть! Я бы с вами поехал, но не берут.

Гедимин покачал зеркальную пластину на ладони.

— Всё-таки налепил по углам завитушек?.. Если Бронны попросят его себе — отдать, продать, послать их?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Не попросят. Это Скогны любят новшества. Бронны подождут ещё лет двести. Потом у Скогнов позаимствуют.

Гедимин настороженно сощурился.

— А опыт-то мне провести позволят? Если они так не любят новшества?

Вепуат с ухмылкой хлопнул его по плечу.

— Ты Куэнн, тебе можно. О, там верещат — пойдём послушаем?

Нхельви сегодня так и лезли под ноги. Едва не наступив на ещё одного, Гедимин вышел на окраину. Там, и верно, верещали — и нхельви, и Бронны, и Айзек, и даже Скогны с повозки что-то попискивали.

— Нас ждут, — Айзек показал Гедимину закупоренные трубки. — И именно сегодня, хоть день и не самый удачный. Видимо, боятся, что до дня Жизни мы передумаем. К рассвету подгонят повозку. Поедем на волокуше. Ты на них не ездил ещё, нет?

Гедимин сердито сощурился.

— Какая волокуша⁈ Мы вдвоём весим полторы тонны! Она в гравий на метр уйдёт.

Айзек весело хмыкнул.

— Помнишь, как они ирренций возят? Там масса