Ледяной лес - Ха Чиын

которое истлело и заледенело, способно создать нечто прекрасное?

Я шел за Баэлем, но постоянно оглядывался. И увидел, как Кисэ открыла глаза. Она заметила меня. Я уходил все дальше и дальше, не в силах отвести взгляд. Кисэ смотрела на меня, ее губы искривились в грустной улыбке и что-то произнесли. Слова не долетели до меня, но голос словно прозвучал в моей голове: «Тристан».

И Ледяной лес снова исчез.

Глава 11

Мотховен совершает великую месть

И вдруг я осознал:

вымысел стал правдой,

а сказка превратилась

в пугающую реальность.

Это произошло внезапно,

будто захлопнулась крышка пианино.

– Она… жива, – сидя на земле, прошептал я в темноту окружающего леса.

Баэль, аккуратно укладывавший скрипку в футляр, удивленно переспросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Кисэ не умерла. Она открыла глаза и смотрела на меня.

Я до сих пор чувствовал озноб и не мог поверить в то, что увидел. В голове снова возник прощальный взгляд Кисэ, и я понял, что больше не хочу ее спасать. Мне было страшно, единственное, чего я желал, – убежать из Леса как можно дальше. Этого ведь не могло случиться на самом деле, правда? Мне просто привиделось.

– Приди в себя, дуралей. Все, что ты видел, – вымысел. – Баэль со скрипкой за спиной подошел и резко поднял меня на ноги.

Обессилевший, разъедаемый чувством вины, я был неспособен сопротивляться и позволил Баэлю вести меня за собой.

В мыслях возник образ, как добрый Коя де Морфе пытается спасти Кисэ, а безжалостный Баэль уводит его все дальше и дальше от Леса, обрушивая на его голову поток проклятий. Если бы только это оказалось правдой. Тогда я бы мог винить его, а не себя.

Колени подогнулись, и я упал… Меня вырвало. Как же я ненавидел себя. Грязь, везде я ощущал грязь, словно тысячи насекомых ползли по моей коже. Что случилось с добрым и скромным Коей де Морфе? Его не существовало с самого начала. Я скрывал свою истинную сущность, как Ледяной лес.

– Забудь.

Меня вырвало еще раз. Чувствуя слабость во всем теле, я еле поднял голову. Лицо Баэля было едва различимым пятном в темноте.

– Не стоило тебя звать. Но я очень испугался, когда нашел ее. О существовании Леса знаешь только ты, поэтому я и привел тебя. Но теперь лучше забудь. Ничего не было. Она стала жертвой вместо тебя, но в этом нет твоей вины. Ведь… это не ты запер ее там.

– Почему ты все время говоришь, что она стала жертвой вместо меня? Что это значит? – спросил я охрипшим голосом.

Баэль молчал.

– Я не такой, как ты! – закричал я с досадой. – Я сама заурядность. Ничего не могу. Ты нашел Ледяной лес, ты разбудил нечто в Ледяном лесу – не я! Но почему… почему она пожертвовала собой ради меня? Не ради тебя или Тристана, а ради меня?! Ты лжешь, я не верю тебе!

– Правильно, не верь. – Баэль снова поднял меня на ноги, схватив за шиворот. – Не верь ничему. Забудь обо всем. Возвращайся к себе, держи рот на замке и не вздумай снова сюда прийти. Ни слова Тристану. Завтра ты будешь играть как ни в чем не бывало.

Я горько усмехнулся.

– Ты и правда думаешь, что я смогу? Уверен, что я сыграю нечто красивое после того ужаса, свидетелем которому стал? Что способен выступать с мелодией, воспевающей это проклятое место?

– Да! – рявкнул Баэль, отталкивая меня.

Я потерял равновесие и упал. В нос ударил запах прелой листвы. Снова стало дурно.

– Думаешь, мне хочется давать этот прощальный концерт? Ты вообще понимаешь, ради чего я написал эту мелодию? Почему добавил партию фортепиано? Коя де Морфе… Я написал ее ради нас: ради тебя, искалеченного мной, и ради себя, искалеченного тобой. Но если не хочешь выступать – не надо. Уговаривать не буду.

Послышался хруст листвы, и голос Баэля стал отдаляться. Кажется, он собирался бросить меня здесь.

– Но если хочешь попробовать, пойдем. Я буду ждать тебя.

Опять зашелестела листва – он действительно уходил. Я лежал молча, вслушиваясь в звук его шагов. В голове было пусто. Вдруг страшно завыл ветер. Ему вторил треск веток, звучащий как смех. Меня обуял ужас, по спине струился холодный пот.

– Баэль, стой!

Вход в Ледяной лес был где-то рядом. Место, которое ведет в страну кошмаров.

Я резко вскочил и побежал за ним.

Она стала пленницей вместо меня.

Вперед, только вперед. Я не стану еще одной жертвой. Длинные ветки деревьев хлестали меня по лицу, а корни хватали за ступни. Но я, словно одержимый, мчался вперед.

Страшной темной ночью я упивался сладостью и горечью своего побега. Ноги уносили меня все дальше и дальше от чувства вины, от зова совести, от всего, что было присуще прежнему мне.

Задыхаясь, я выбежал на опушку, не веря, что мне удалось выбраться. Я ощупал свое лицо и только тогда поверил, что остался жив.

Охваченный ужасом, я посмотрел в сторону леса. Ветви деревьев в темноте казались бесчисленными пальцами, указывающими на меня. Сердце неистово стучало. Я сам не понимал, что чувствую, но слез не было. Как знать, не утратил ли я способность плакать после всех ужасов этой ночи.

Вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Заорав от страха, я повернулся. Окутанный густыми тенями, передо мной стоял Баэль. Он печально улыбнулся.

– В путь.

Мы забрались в повозку и, не мешкая ни секунды, тут же тронулись в сторону Эдена. Никто не произнес ни слова, но я чувствовал, что теперь мы сообщники, скованные одной цепью. Да. Мы отвернулись от правды, закрыли рты на замок. Стали предателями.

После того дня я навсегда утратил чистоту, которая так восхищала мага.

Следующий день встретил меня пронзительно чистым небом. Осеннее солнце ласково пригревало, а прохладный ветерок весело свистел в ушах. Я шел по тропинке к особняку госпожи Капир. Пожелтевшие тополя роняли листву мне на голову и плечи. Осень почему-то всегда пробуждала во мне грусть. Пожалуй, это время года идеально подходило для прощального выступления.

Около дома госпожи Капир уже собрались люди. Они приехали отовсюду, чтобы услышать последний концерт Баэля. Было на удивление тихо, наверное, благодаря гвардейцам, расставленным по периметру дома.

Ощущая на себе любопытные взгляды, я протиснулся сквозь толпу и направился к двери. Людям не с чего было меня презирать, они не могли знать о событиях прошлой ночи, но