Обратный отсчет: Равнина - Токацин

бивни Текк’та. Когда существо закрыло пасть и втянулось в землю, оба сармата шумно выдохнули.

— Чтоб я ещё раз делал мелкие макеты… — пробормотал Гедимин, глядя на ладонь, закапанную вязкой слюной. Текк’т сдерживался, как мог, но мелкие капли всё равно стекали — и падали на весы и на сармата, и успели присохнуть так, что мокрая ветошь их не оттирала. «Пойду в душ. Вот только обшивку перенапылил, так надо было изгваздаться…»

— А ты заметил, как они дышат? — задумчиво спросил Вепуат, глядя, как Текк’т высовывается из шахты с полной пастью валунов. — Очень-очень глубоко вдыхают, а потом выдыхают по чуть-чуть. И каждый раз с другой стороны. Как будто у них лёгкие работают попеременно. Любопытно.

— Вот ты наблюдательный, — пробормотал Гедимин, отступая от невидимого края «стройплощадки». Текк’т уже поднялся над обрывом и склонился до земли, выгружая нагрызенные камни.

— Чашки у тебя готовы? — забеспокоился вдруг Вепуат. — Цепи, всё такое?

— Что им станется… — отозвался Гедимин, думая, что литейная станция, должно быть, уже остыла — часа через четыре можно будет забрать металлические детали, и, если повезёт, не нарваться с ними на Кенена Гварзу. Айзек сидел у реактора — его можно было не опасаться.

— И священный знак ты нанёс? — не отставал Вепуат. Гедимин досадливо сощурился.

— На кой там знаки⁈ Это измерительный прибор. Он не для ритуалов.

Вепуат хмыкнул.

— Это ты так думаешь. Местные с тобой не согласятся. Знаки нужны обязательно…

Гедимин с тоской посмотрел на изрезанное разломами небо. В сизых складках сверкало что-то синевато-белесое, затухало и вспыхивало вновь.

…Вепуат распутал шлейки и щелчком подозвал к себе одного из «трилобитов». Животное взлетело на его руку и замерло, наполовину выпустив крылья.

— Прячься за скалой, — велел Вепуат Гедимину, вручая ему комок чьих-то мокрых щупалец. — Без чёткой садки не награждай! Вот так он должен сесть, видишь?

— Угу, — сармат едва заметно поморщился. «Трилобит», свесив хвост, капнул помётом под ноги — то ли разволновался перед вылетом, то ли освобождал внутри место для новой пищи. Гедимин, резко отвернувшись, двинулся к скалам. «И чем Вепуату дроны не нравились? Они хоть не гадят…»

… — Гедими-ин! — Вепуат, склонившись над кратером, нетерпеливо махал «трилобитом». — Отпусти Чужака и поднимайся! Смотри, что нам принесли!

Гедимин стряхнул «трилобита» с руки и, не дожидаясь, когда тот взлетит, обогнул скалу и пошёл к подъёму. «Принесли? Кейек, что ли? Кейек нужен. И асаановые тросы. Остальное — ни к чему.»

Рядом с Вепуатом стояли двое Сэта. Они почти не светились, даже гривы не колыхались — существа сдерживали внутренний жар, как могли. «Трилобиты», сидя рядом с ними на стойке, почти не беспокоились. Один из Сэта пытался украдкой почесать животное под головным сегментом, но «трилобит» щёлкал щитками и недовольно хрюкал.

— Смотри сюда! — Вепуат с радостной ухмылкой протянул Гедимину небольшие чёрные камни. Они были очень похожей формы — продолговатые голыши, расколотые надвое, с зашлифованным местом скола и очень гладкой поверхностью. Из них пытались сделать то ли полусферы, то ли усечённые конусы, — получилось нечто среднее. На гладких вершинах Гедимин увидел вырезанные знаки. Они шли по три — один по центру, два по краям; все центральные совпадали.

— Что это? — сармат покосился на анализатор. Минерал был незнакомым, но состоял из уже известных элементов и был похож на древнюю изверженную породу, после извержения пролежавшую и окатанную в осадочных слоях. «Какой-то местный базальт,» — заключил Гедимин. «Не фонит, ирренция не содержит. И что интересного?»

— Это местные гири, — ухмыльнулся Вепуат. — Весовые эталоны. Вот, смотри, — это самый маленький, «khh— tsa». Тут даже надпись есть, что это один « khh— tsa».

— Эталоны веса? — Гедимин качнул чёрный камешек на ладони. — Около двенадцати граммов. Одиннадцать и восемь… ну да, так и есть. Говоришь, этот — самый мелкий?

— Ага, ага, — нетерпеливо закивал Вепуат. — Дальше смотри. Эти «khh— tsa» потом считают по шесть и двенадцать. Двенадцать «khh— tsa» — это « kte— ktsa». Вот он.

Гедимин взвесил на ладони второй «эталон».

— Сто сорок один и шесть… Не, тут сто сорок и восемь. Что там было про нечестных карликов?..

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Ничего, что это вообще камень? И что взвешивают они на костях и верёвках? Нормальная точность. Дальше смотри. Этот «kte— ktsa» тоже считают по шесть и по двенадцать. Двенадцать будет «kte— keh». Двенадцать «kte— keh» — это « keht». Его они не принесли, но ты и сам посчитаешь. Дальше « keht» у них эталонов нет.

— Двадцать с половиной килограммов, — пробормотал Гедимин. — Десять граммов туда-сюда… Система счисления — шестеричная или двенадцатеричная?

— Пальцы у них посчитай, — фыркнул Вепуат. — На двенадцать, конечно же.

— Ага… — сармат взвесил на ладони почти двухкилограммовую гирьку. — Ну, что эталоны есть — уже неплохо. Система довольно стройная, будет легко запомнить… Стоп. Эти меры веса общие для всех Сэта? Или они только для Шакхи?

Вепуат, переменившись в лице, быстро что-то уточнил у Сэта. Абориген отобрал у него гирьки, но на вопрос ответил, и Вепуат успокоился.

— Общесэтские, — сказал он Гедимину. — Говорят, их ввели Кьюссы. Сводили со своими и каждый месяц собирали и сверяли. А потом уже и Сэта привыкли. Теперь сами каждый месяц сверяются.

Гедимин одобрительно хмыкнул. «Вот это была здравая идея. Не знаю, чего стоило её внедрить, но… интересный народ эти Кьюссы.»

— А почему Кьюссы перестали следить? — спросил он. — У них там что, другой эталон ввели?

Сэта коротко что-то протрещал, второй дополнил его слова шелестом. Откуда-то успел появиться третий, зато каменные гири исчезли — ценные вещи вернули в какое-то городское хранилище.

— Другого не ввели — меры те же, — перевёл Вепуат. — Вроде бы они сверяются с Джагулами. А больше ни с кем. Когда их бога убили, им стало