Трофей императора - Алина Углицкая

Он поднес раненую руку к глазам. Серебристая кровь из ссадин текла между пальцев, но боль так и не пришла.

Физическая боль.

А душевная – выворачивала нутро наизнанку.

Кто он теперь?

Глупец, потерявший свое сокровище. Утративший часть себя. Свою душу.

Его сильное, крепкое тело стало тюрьмой. Он больше не может перевоплощаться, не может пробудить свою внутреннюю сущность, не может стать драконом.

Боги наказали его. За легкомыслие и недальновидность. За гордыню. За то, что повел себя, как глупый юнец, поверив словам какой-то служанки! За то, что не смог сберечь подарок судьбы.

И понимание того, что сам во всем виноват, делало это наказание еще более жестоким.

Все еще глядя на окровавленную ладонь, Роннар сжал пальцы в кулак. Обреченно закрыл глаза. И осел на колени перед камином.

Откуда-то из глубины его существа, из самых темных уголков подсознания вырвался тихий, тоскливый рык.

Он мог бы разнести весь замок по камешку, но знал, что это не принесет облегчения. Он мог бы разорвать себе грудь и выдернуть сердце, но это не утолит той боли, что пожирала его изнутри. Он мог бы залить все вокруг реками крови, но это не вернет ему то, что он потерял.

Когда дракон теряет альхайру, вместе с ней он теряет себя.

- Я найду тебя, - онемевшие губы едва шевельнулись, - клянусь, что найду. Чего бы мне это не стоило. И клянусь жизнью, я уничтожу любого, кто встанет между мной и тобой.

Маг-отшельник прибыл ближе к вечеру. Точнее, его доставили силой.

Лохан Тиралион был одним из старейших даргов Ламаррии, давно оставившим суету мира ради духовных познаний. Верные ньорды с трудом отыскали его в пещерах Сумеречной Гряды. Но еще больших трудов им стоило заставить его отправиться с ними в Ирриген.

Ни щедрые посулы, ни угрозы на Тиралиона не действовали. На все предложения он лишь качал седой головой и не собирался покидать свою скромную обитель. Пока, наконец, потерявший терпение ньорд не приказал арестовать его за уклонение от присяги, которую все они когда-то дали новому императору.

Роннар был на ристалище, когда ему сообщили о госте. Он уже несколько часов выматывал себя тренировками, менял одного противника за другим, давая им право самим выбирать оружие. Он сознательно подвергал себя риску. Но блаженная усталость не наступала. Разум оставался все таким же холодным и четким, тело – неутомимым, а сердце все так же разрывалось от скрытой боли.

Все в Ирригене понимали, что происходит. Больше того, слухи разнеслись далеко за пределы Сумеречной Гряды, и Роннар об этом прекрасно знал. Ему везде чудились взгляды: то злорадные, то сочувственные, то наполненные праздным любопытством.

Но все они вызывали в нем только ярость.

То и дело он слышал за спиной шепотки. Кто-то торжествовал, предрекая падение Владыки. Кто-то искренне жалел его, втайне надеясь, что сам никогда не окажется в подобной ситуации. А кто-то просто наблюдал за событиями и делал ставки.

Придворные обсуждали по тёмным углам поведение императора, но никто не решался поговорить с ним открыто.

И вот теперь появление в Ирригене седовласого мага стало для Роннара равносильно признанию в собственном бессилии.

Подав знак, он остановил поединок. Подбежавший ординарец тут же набросил ему на плечи свежее полотенце.

Роннар медленно вытер шею, собираясь с мыслями. Потом решительным шагом вышел навстречу магу.

- Я рад, что вы откликнулись на мою просьбу, энейре, - он склонил голову, признавая высокий статус гостя. - В лаборатории все готово к ритуалу. Ждали только вас.

Тот скользнул безмятежным взглядом по его напряженному лицу, по глазам, в которых застыли ожидание и надежда, по блестевшему от пота голому торсу, перевитому веревками мышц. И покачал головой.

- Твои люди были очень настойчивы, Роннар Элларион из клана Алмазных. Я не смог отказать.

- Прошу, энейре.

Роннар отступил, пропуская мага вперед. Но тот не спешил.

- Скажи, чего ты ждешь от этого ритуала? Хочешь вернуть амулет? Или тебя интересует нечто большее?

- Нечто большее. – Руки Роннара сжались в кулаки. Грудь изнутри обдало обжигающим жаром. – Я хочу вернуть свою жену.

- Которую сам изгнал? Зачем она тебе, рийке?

Мальчик.

Трехсотлетний дарг имел право так его называть.

Император скрипнул зубами.

И невольные свидетели этой сцены шарахнулись в стороны, спеша убраться из-под гнетущего воздействия его ауры.

Только маг остался стоять, все так же безмятежно щурясь на солнце.

- Вы хотите ударить меня побольнее, энейре? – поцедил молодой дарг. – Считаете, я еще недостаточно наказан?

- Нет, рийке, ничего подобного нет в моих мыслях. Но мне не нужно проводить ритуал, чтобы знать его результат. Я могу сказать тебе здесь и сейчас то же самое, что говорил твоим ньордам. Ты ничего не найдешь.

На мгновение Роннару показалось, что под ним разверзлась бездонная яма.

Но он устоял. Даже не покачнулся. Только еще сильнее сжал кулаки.

- Почему? – выплюнул, как горячий свинец.

- Твоего амулета нет в нашем мире. Ни на этом континенте, ни на другом. Иначе я бы чувствовал его, как чувствую другие вещи, созданные моими руками.

Тиралион произнес это так уверенно и спокойно, что у Роннара не осталось ни тени сомнений: тот знает, о чем говорит.

И все же надежда не отпускала.

Она не давала принять поражение. Не позволяла отступить и смириться. Она продолжала гореть внутри яростным пламенем, причиняя неимоверные муки.

Это было то безумное состояние, когда разум говорит, что ты проиграл, когда все факты, все доказательства против тебя. Но глупое сердце продолжает надеяться, само не зная на что.

После нескольких минут тяжелого молчания он, наконец, произнес:

- Хотите сказать, девушки тоже нет?

Старик все так же спокойно пожал плечами:

- Это твои слова, рийке. Ты ведь уже и сам убедился в бесполезности ритуала. Твоя кровь, заключенная в амулете, не откликнулась на твой призыв. Так с чего ты взял, что она откликнется на мой?

- Даже если и так… Вы можете предложить что-то другое? Более действенное?

Во взгляде мага что-то мелькнуло. Что-то, похожее на улыбку.

- Тебе не нужны магические ухищрения, рийке. Она же твоя альхайра. Ты должен почувствовать ее сам.

- Но не чувствую! – прорычал Роннар, теряя терпение.

- Значит, она мертва.