Трофей императора - Алина Углицкая

Подчиняясь какой-то неведомой силе, Ленси застыла, вся превратившись в слух. Она впитывала в себя ночную тишину, в ожидании продолжения. И оно не заставило себя ждать.

Новый рев прозвучал так далеко, что она едва не спутала его с отдаленным раскатом грома. Но интуиция безошибочно подсказала: это не гром, это дракон!

Где-то на восток от Обители в небе парил дракон. Только кто из них? Бессловесный анкр или его разумный собрат?

Она должна это узнать!

Бросив лихорадочный взгляд на спящую Эмле, Валенсия выбралась из постели. Завернулась поверх ночной сорочки в одеяло и босиком прошлепала к входной двери.

Дощатый пол холодил ее ступни, но девушка не обратила на это внимания. Осторожно приоткрыв дверь, она выскользнула на улицу. Ее ноги тут же утонули в мокрой от росы траве, а в нос ударил запах свежести и ночной прохлады.

Ночь обступила принцессу со всех сторон.

Девушка огляделась.

Небо над Обителью было чистым – ни звезд, ни луны – и в то же время оно едва заметно светилось. Этого молочного свечения было достаточно, чтобы Ленси смогла разглядеть предметы на несколько шагов вокруг себя.

Принцесса полной грудью вдохнула ночной воздух, да так и застыла с раскрытым ртом.

Потому что в небе над восточными башнями показалась темная точка.

Дракон! Она не ошиблась!

От волнения ладошки девушки тут же вспотели. Она мяла ими края одеяла, которое так и норовило соскользнуть с ее плеч. А глаза с ужасом и восхищением неотрывно следили за точкой в небе.

Точка росла, увеличивалась в размерах. Вскоре Ленси уже могла разглядеть мощное, гибкое тело и взмахи огромных кожистых крыльев. Но крылатый незнакомец не просто парил. Он выписывал пируэты, словно танцор, только сценой ему служило бездонное небо!

Присмотревшись внимательнее, Валенсия ахнула и невольно отпрянула под укрытие дома.

Танцующий дракон оказался очень знакомым. Даже слишком!

Если зрение не обмануло, то перед ней был Лежебока – толстый, неповоротливый увалень собственной персоной! И он был не один. На его спине явственно темнела человеческая фигурка, слишком хрупкая, чтобы принадлежать взрослому даргу.

Ребенок? Мальчишка? Откуда он здесь?

Ленси не успела развить эту мысль.

Лежебока вдруг совершил немыслимый кульбит, на мгновение зависнув вверх брюхом и почти поймав зубами собственный хвост. Наездник, кем бы он ни был, теперь болтался вверх тормашками, удерживаясь лишь с помощью ног. Его голова откинулась назад, волосы растрепались, и небесное сияние озарило чистое, почти детское лицо.

Сердце Валенсии пропустило удар.

Горло сжалось, и воздух застрял на выдохе.

Она не ошиблась. Это был мальчик! Лет десяти-двенадцати. Тоненький, как ивовый прут, и такой же гибкий. Он сидел на спине анкра без седла, без стремян, без узды! И одним богам только известно, как он вообще там держался!

Следующий момент Ленси могла бы причислить к тем, что разделяют жизнь на «до» и «после».

Лежебока завершил «колесо», а потом вдруг затрубил и штопором ринулся вниз с высоты птичьего полета.

Расширенными глазами Валенсия смотрела, как он становится все ниже и ниже. Как сокращается расстояние между ним и острыми шпилями. И все внутри замирало от ужаса, словно это она сама была там, наверху, на спине анкра. И это она неслась вниз с чудовищной скоростью.

Еще пара мгновений – и они оба рухнут на башни!

Чувствуя, как мутится сознание, она беспомощно прислонилась к стене за спиной.

И в этот момент Лежебока исчез за главной башней Обители. Упал? Разбился?

Не помня себя, Ленси рванула на помощь, путаясь в складках одеяла. И тут же остановилась, не успев сделать и шага.

Из-за сверкающих шпилей, как камень из пращи, вылетел живой и невредимый Лежебока.

Его трубному гласу вторил едва слышимый детский смех.

Отчаянный всадник смеялся. Ему было весело!

Ленси почувствовала, как ее потрясенный разум накрывает спасительная темнота.

***

Очнувшись, принцесса с удивлением поняла, что ночь подходит к концу. И что все это время она пролежала в сырой траве.

Небо над обителью быстро светлело, а вот таинственного всадника и его крылатого скакуна нигде не было видно.

Может, он ей приснился?

Этот вопрос мучил девушку все утро. Даже Эмле заметила, что Валенсия необычно тиха и сосредоточена. И не преминула спросить:

- Ты сегодня на себя не похожа. Что-то случилось?

Валенсии очень хотелось поделиться. И она уже раскрыла рот, но так и не заговорила. Что-то внутри нее подсказало, что лучше молчать и не посвящать никого в то, что ей довелось увидеть.

После завтрака ее ждала Тани. Но и ей Ленси ничего не сказала. Только немного дольше, чем обычно, задержалась у загона Лежебоки.

- Хотела бы я знать твою тайну, – прошептала, разглядывая чешуйчатую морду.

Словно в ответ на нее слова, анкр широко зевнул, продемонстрировав ряд острых зубов. А потом равнодушно отвернулся.

Ленси показалось, что он сделал это нарочно. Что он услышал ее слова. Более того – он их понял!

От возмущения ее руки сами собой сжались в маленькие кулачки.

- Можешь отворачиваться от меня сколько угодно! – фыркнула она, сверля глазами затылок ящера. – Я тебя видела!

Между тем, мир за стенами Обители продолжал жить своей жизнью.

Люди рождались и умирали, любили и ненавидели, возводили новые города и разрушали старые, заключали союзы и устраивали кровопролитные войны.

Все как всегда.

Маленькая Этрурия переживала не лучшие времена. Король Фабиан, чье здоровье подорвали последние события, сдавал на глазах. Из сильного, полного жизни мужчины пятидесяти лет он в считанные дни превратился в седую развалину.

Фабиан не был дураком и умел смотреть правде в глаза. А правда была в том, что наступил тот момент, которого он всегда опасался. У его брата Феликса родился сын – наследник. Единственный наследник королевского дома Этрурии.

И теперь Феликс был готов на любое преступление, на любую подлость, лишь бы сохранить трон для сына.

Фабиан не учел лишь одного. Что Феликс не будет ждать, пока старший брат освободит место на троне. Он и так долго ждал, наблюдая за его жалкими попытками породниться с драконами. Если бы император Ламаррии женился на одной из принцесс, это поставило бы под удар все его планы.

Узнав о договоре с Ламаррией, Феликс утратил покой. Он почти перестал есть и пить, а озабоченное выражение сутками не сходило с его лица. Он похудел, стал злым и раздражительным. И не мог смотреть без тоски на младенца-сына.